Тут меня спасало имя Кая Фотена, который незримо
покровительствовал барону-выскочке, так что за пользование чужими
берегами с меня брали чисто символическую плату: десятку серебра с
баржи, суммарно доставка одной партии обходилась мне около пяти
золотых за ходку, с учетом жалования команды, сборов других
аристократов и обслуги самого судна. Учитывая, что на каждой барже
груза везли минимум на пять-шесть «королей», издержки были не
слишком велики.
За сушку древесины я пока не брался, оставляя это на откуп
другим мастерам — этот процесс виделся мне слишком дорогостоящим,
да и в условиях северного климата быстро высушить древесину еще та
задача. А если доска пойдет «винтом», то кому я ее продам за полную
цену? Пусть мастера-корабелы сами занимаются окончательной
обработкой материалов, мое дело — срубить, распилить и доставить
свежий лес в кратчайшие сроки.
Каждый месяц я поставлял кругляка и досок на две сотни золотых,
а после вычета всех издержек чистая прибыль составляла почти дюжину
«королей» ежемесячно. В прошлом году я сумел окончательно
рассчитаться с долгом Каю — я был должен казне тысячу золотом в
счет ссуды и процентов, и еще двести монет налогами — а в этом
вышел на чистую прибыль, которую смогу свободно реинвестировать во
что-нибудь новое.
Все то время, что я занимался многочисленными проектами, рядом
со мной была Лу. По ночам она вытаскивала меня из-за рабочего
верстака, за которым я пытался вычертить передаток, и вела в
постель, успокаивала, когда окончательно сдавали нервы, помогала
заполнять таблицы и была рядом, когда мы впервые запустили водяное
колесо с полностью готовой моделью средневекового ротора.
Лу была со мной все эти годы. Конечно, она отлучалась по делам
паствы — я сам гнал ее к молящимся, дарить покой и утешение — но
богиня всегда возвращалась ко мне, к своему жрецу и мужчине.
Во время этих размышлений мы и въехали нашей небольшой
кавалькадой в Эдру. Я заглянул в управу и купеческую гильдию, дабы
убедиться, что за время моего отсутствия ничего не случилось, после
чего мы продолжили путь. Дальше, к поместью барона Тинта.
Имя населенному пункту, который вырос вокруг моей усадьбы на
слиянии двух рек, я так и не дал, да и нужно ли это было? В народе
его уже называли баронской лесопилкой, так зачем переучивать? Рано
или поздно какое-то название установится само, а плодить сущности я
считал лишним: один раз Сидир меня уже щелкнул за подобное по носу
деревянной пробкой для самогонного котла, так что больше одну и ту
же ошибку я повторять не собираюсь. Пусть теперь вопрос касался и
топонимов.