Теперь-то я понимаю: пожелай он сохранить инкогнито, я бы даже
не узнала, что недалеко имеется чье-то жилище.
У нас с ним образовался негласный договор: я приносила ему овощи
со своего огорода, а он оставлял для меня магические книги из своей
обширной коллекции с редкими экземплярами.
Соседство было необременительное, пока однажды не обнаружилось,
что колдун покинул этот мир. Даже немного жаль, что он так и не
раскрыл своего имени. Все, что от него осталось, — это горстка
пепла да остроносые туфли. Краткая записка: «Развоплотился. Не
вернусь». Да еще на столе стопка книг, перевязанных широкой зеленой
лентой (я расценила, что это его прощальный подарок мне, и книги
забрала).
В тот день я также забрала кота из черной башни. Нет, ну как
складывается судьба. Подумываешь о маленьком, игривом, пушистом
котеночке, а в итоге дома заводится огромный мрачный котище.
После того, как Ксенофонт оправился от затяжной депрессии, он
начал охотиться. Тут-то и выяснилась его «особенность»: мыши,
крысы, землеройки и кроты, а также птички, кролики, которых он
ловил, не умирали после своей смерти. Я не знаю, как так
получалось. Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы кот научился
колдовать, проживая рядом с магом.
Короче, кот был просто одержим жаждой убийства и делал это ради
удовольствия, а не ради еды. И по прошествии нескольких месяцев у
меня в подвале шуршали полчища мышиных мертвецов. Я даже перестала
туда спускаться. Вот и сегодня тоже не пойду. Возможно, действие
кошачьих чар само собой сойдет на нет. Нужно только подождать. Он
же в конце концов не магистр.
Я взглянула в прищуренные изумрудные глаза. Или все-таки
магистр?
Ксенофонт стек со стола и мощным ударом лапы отправил скелетик в
угол. Раздался глухой удар: тонкие мышиные косточки рассыпались в
стороны и покатились по щелям в подполье.
Кот мне заговорщически подмигнул и вышел, кончик его высоко
поднятого хвоста гордо покачивался.
Кукушка в часах прокукарекала без пяти полночь, хотя было еще
только семь вечера. Странно. Должно быть, это осень на нее плохо
влияет. Совсем с ума сошла.
С последним надрывным криком резкий порыв ветра ударился в
ставни и распахнул окно, принеся с собой письмо в плотном конверте.
Оно мягко легло на край стола. Так-так, адресовано мне — Матильде
Бастиндовне. И печать такая солидная: красная, сургучная с оттиском
сложного магического символа.