– Что вам нужно? – окрикнул их вслух
Гиб Аянфаль.
Он не надеялся, что получит ответ,
но звучание собственного голоса его ободрило. Пришедший из сна
страх начал стихать, а вместе с тем таяло в волнах и чьё-то
неведомое присутствие.
Вскоре Гиб Аянфаль вновь
почувствовал себя совершенно одиноким. Он неспешно опустился на
песок в прежнее положение и пролежал так, не сомкнув глаз, до тех
пор, пока на горизонте не забрезжило неяркое зарево восхода. Только
тогда Гиб Аянфаль поднялся и продолжил свой путь навстречу
зарождающемуся дню. Похоже, пустынная твердыня хранила в себе
гораздо больше загадок, чем он предполагал.
Шествие
обратилось для Гиб Аянфаля в непрерывный цикл смены дня и ночи. Он
шёл, преодолевая огромные расстояния, а вокруг всё оставалось
прежним – путь звезды по небу, сияющая полоса и бесконечный
горизонт, серый песок из первокамня. Чтобы хоть как-то обозначить
своё присутствие, Гиб Аянфаль дал незнакомой твердыне простое и
незамысловатое имя – Пустыня. Оно отображало всё, что он видел
вокруг себя.
Радость от
долгожданного прибытия постепенно затихла, и теперь его одолевали
чувства отнюдь не лёгкие. Количество дней уже приближалось к шести
декадам, а он до сих пор не видел ничего, кроме этих никому не
подвластных далей. Конечно, ему досаждал и постепенно возрастающий
голод, но Гиб Аянфаль имел ещё достаточно сил, чтобы безболезненно
сносить его.
Молодой
асай уже привык к бледно-рыжему цвету неба и лёгкому воздуху, в
котором почти не ощущалась атмосферная пыль, но он не мог
привыкнуть к тому, что доступный даже в космосе расслабленный сон
неизбежно превращался в мучение. Он уже на вторую ночь лёг снова,
доверяя сознание внутреннему полю и полагая, что увиденные кошмары
– следствие перенесённого прыжка. Но его сон вновь наполнился
ужасными видениями, и он проснулся, объятый точно таким же ужасом,
что и в первую ночь. Только теперь он не чувствовал рядом ничьего
незримого присутствия. Так было и в третью, и во все последующие
ночи, когда он устраивался отдыхать.
Несколько
раз он предпринимал попытки подробнее рассмотреть видения, пытался
разгадать их, понять смысл, выяснить причину. Он уже видел среди
них некоторые устойчивые образы – чужие ему асайи в одеждах
непонятно какой рабочей точки, чёрные тучи пыли, белый свет… Все
сливалось в единый хаос. Он чувствовал их страх и сам пробуждался
от такого же страха. Холодного, пронизывающего насквозь и,
казалось, останавливающего пыль в теле.