Сначала
ему удавалось справляться с горькими чувствами, гася их усилием
воли. Отчаяние легко таяло после любого воспоминания о родичах, об
Ае, который наверняка уже ищет его. Но постепенно веяния надежды
теряли силу, а отчаяние росло, подпитываемое всё более крепнущим
голодом.
Гиб
Аянфаль всё так же шёл вперёд изо дня в день, а сам думал: не
прервать ли ему это бессмысленное передвижение? Он прыгнет –
сбросит тело и унесётся в космос, где царствует пустота. Она
никогда не угнетала его так, как эта Пустыня. Но ему было жаль
расставаться с телом, да и куда он помчится, если у него нет
направления? Он не слышит вселенную, как слышит её странник, и
потому второй такой звезды ему не найти. Прыжок – худшее, что он
может сделать. Отчаяние же склоняло его к бездействию. Оно будило
горькое желание лечь на песок и лежать так на протяжении
бесчисленных оборотов. Позабыть имя и потерять всяческую цель. Пыль
остановится в его пурном теле, когда оно совсем истощится от
голода, тогда он уже точно не сможет подняться и пролежит так, пока
твердыня не погибнет вместе с завершающей жизнь звездой. Вряд ли её
существование делится на циклы, как то происходит с вечно
возрождающейся Онсаррой.
Гиб
Аянфаль изо всех сил сопротивлялся этим тягостным желаниям,
поднимаясь с каждым восходом и продолжая путь, а то и вовсе не
останавливаясь на ночь. Но в одно утро отчаяние взяло вверх, и Гиб
Аянфаль не стал подниматься. Когда первые лучи Золотой звезды
озарили охристо-лиловое небо, он остался лежать ничком, зарывшись
лицом в песок и погрузившись в ожидание своей участи. Его жизнь
была исчерпана, и лишь совершенное живое тело связывало его с
остановившимся бытием.
Гиб
Аянфаль пролежал неподвижно довольно долго. Золотая звезда уже
миновала зенит, когда его вывели из оцепенения странные звуки.
Повторяющийся шорох песка, глухие сотрясения поверхности, чуть
слышные и теряющиеся на её необъятных просторах. Как будто чьи-то
шаги…
Гиб
Аянфаль замер, прислушиваясь. Не показалось ли? Нет, он уже ощущает
чьё-то приближение, внутреннее поле, звучащее спокойно и мощно. Это
совсем не было похоже на те ужасные видения, которые наполняли
дикие волны. Не веря самому себе, молодой асай приподнял голову и
взглянул вперёд, упираясь подбородком в тёплый песок. Вдалеке он
увидел идущего путника. Путник был облачён в длиннополые фиолетовые
одежды. Его чёрные волосы, оплетённые белыми лентами, чуть
развевались под порывами пустынного ветра, но лицо Гиб Аянфаль пока
не мог разглядеть.