Покоящихся асайев полагалось
разместить в схоронах. Их тела, запечатанные так же, как при
погребении в недра, размещались под толстыми стеблями, а отражения
восходили в Покойное поле под присмотр хранителя. Нами была
разработана целая сеть схоронов, каждый из которых вмещал в себе по
тысяче асайев. При этом тела глубинных предполагалось погрузить в
нижние недра под присмотр самого Ниндавы, а тела техников волн
оставить в башнях.Этот план был одобрен всеми, и мы незамедлительно
приступили к его осуществлению.
Первые два схорона были заполнены
телами тех, кто к тому времени уже сам впал в неконтролируемый сон.
Остальные заполнялись по мере возведения. Строили схороны вдоль
экватора, где твердынная пыль близко подходила к поверхности, рядом
с первыми поселениями. Пыль должна была защитить их в случае
какого-либо бедствия, ибо Пустыня, растревоженная нашей
деятельностью, становилась день ото дня всё агрессивнее.
Я трудился вместе со всеми, был рядом
со строителями при возведении ими каждого схорона. И потом, когда
приходила пора погружать очередную тысячу в сон, я делал это сам,
стараясь проститься с каждым. Для меня было очень важно сделать
так, чтобы никто не был обделён моим вниманием, чтобы, засыпая на
непостижимо долгий срок, каждый асай видел, что я буду стоять на
страже его покоя до тех пор, пока не прибудет помощь.
В это нелёгкое время я постоянно
думал о матери, вспоминал каждую нашу встречу и то, как она
страдала, когда кто-нибудь из её детей приходил просить благой
погибели. Только сейчас я как никогда остро мог понять её чувства.
Ведь я делал почти то же, что и она.
Я хорошо помню, как остался стоять
перед последним схороном, под стеблями которого покоились
запечатанные тела. Схорон высился надо мной, как исполинская
усечённая пирамида непроницаемо чёрного цвета. Он медленно
погружался в песок, уходя на глубину… На поверхности твердыни более
не оставалось никого воплощённого в семи дарах.
Рядом со мной возвышались молчаливые
фигуры бесплотных магистров. Я кивнул им и призвал встать на защиту
спящих перед лицом Неизведанного. Они совершили поклон и растаяли,
оставляя меня одного посреди просторов, окутанных предрассветными
сумерками. В тот миг я ощутил одиночество, какого никогда прежде не
чувствовал. Отвернувшись от схорона, я направился в поселение Аты
навстречу ветру и непокорным просторам, отныне окружавшим меня
своей бескрайней пустотой. Я шёл не останавливаясь на протяжении
почти сотни дней, свыкаясь со своей ролью великого хранителя. Моё
ожидание началось.