Когда Ирина снова зажгла свечу и подняла глаза, Женя смотрел не
на шар, а на неё. В свете беспокойного огонька он выглядел совсем
стариком.
Да, именно так… Тени легко и насмешливо вылепили из его лица
маску бесстрастного старика с больными глазами, с мешками под ними.
С уголками тонких губ, опущенными не то в дьявольской усмешке, не
то в горькой ухмылке недоверия.
- Жень, помнишь, где выключатель? – деловито спросила Ирина. –
Включи, пожалуйста, свет.
Когда он повернулся от двери, она сидела задумчивая,
облокотившись о стол и уперев подбородок в кулачок. Изучала
комбинацию.
- И что мне скажет кудесница, любимица богов? – без тени усмешки
спросил он, прислонившись к дверному косяку.
Зато она даже мельком заметила, как он брезгливо морщился,
поглядывая на предметы, оказавшиеся на столе: кроличья лапка,
обрывки разных шкурок, сухие черви и жуки, мёртвая птица и высохшая
до косточек и порванной кожицы лягушка.
- Кудесница пока может чётко сказать только одно, - проговорила
Ирина, снова изучая расположение карт среди ингредиентов гадания. –
Как убрать эту способность – не знаю. Но знаю, как смягчить твою
участь.
- И как же? – Он снова немедленно сел напротив.
- Не оставляй автописьмо на ночь. Если встретился с тем, на кого
сработал твой дар, пиши сразу портрет, но не исправляй его. Ведь у
тебя есть потом возможность видеть то, что ты нарисовал? Днём ты
знаешь, что нарисованное – автописьмо, так? Как только закончил
портрет, немедленно ставь на нём косой чёрный крест – хоть чёрным
фломастером. Требовать от тебя помощи он не сможет. А я пока
посоветуюсь кое с кем, и мы посмотрим, можно ли закрыть твою
способность.
Он смотрел спокойно, вдумчиво. Спросил:
- Я так понял – помогать нельзя. Почему?
- Не знаю, - сказала она. – Мне говорят карты – я говорю
тебе.
Молча смотрел, как она снова собирает по коробкам-ларцам
странные предметы, а потом складывает карты в колоду, встряхнув
предварительно с них пыль в мусорную корзину. Безо всякого интереса
спросил:
- Давно этим занимаешься?
- Года три.
- То есть теперь я могу выбирать, кому надо помочь, а кого
закрыть крестом, потому что ему лучше не помогать?
Она приготовилась к новой, не очень желанной, набившей оскомину
беседе – о том, как становятся гадалками, а он опять повернул не к
тому. Впрочем, он прав. Так жить – это не жить. Естественно, что он
хочет выбраться из этой…. пропасти. Но почему он хочет сохранить её
– свою наработанную способность? Ведь косвенно он подтвердил это,
упомянув о желании помочь тому, кому надо. Изучающе посмотрев на
него, она сказала: