Поименно, пожалуйста! И шаг вперед
для удобства. Чтобы не промахнуться…
Крестьяне верили, конечно. Но сдавать
продукты не торопились. Приходилось устраивать реквизиции.
Выглядело это так.
Сначала жом Кролик приходил в село
или деревню, и пытался уговорить сдать излишки продуктов.
Вот, как сейчас.
- Ты мне, жом, деньги давай, -
протянул староста, недовольно разглядывая бумажку. – А енто – шо? С
ентим и в отхожее место не сходить – больно бумага плотная.
Расцарапает усе…
- Сказано ж тебе, - огрызнулся жом
Кролик. – Денег сейчас нет. Летом на деньги обменяешь, в
Звенигороде…
- Летось… кушать-от сейчас всем
хочется… и иде тот Звенигород? А иде мы…
Жом Кролик скрипнул зубами.
- Твой ответ?
- Ты мне денег дай, жом. А уж мы
найдем, что продать…
Хитрый взгляд старосты стал последней
каплей.
От сильного удара дед улетел спиной
вперед, только лапти в воздухе мелькнули. А дальше…
Два десятка человек.
Два десятка ружей.
Крепкие мужики… навалиться всем
миром?
А вот что-то мир иногда наваливаться
и не спешит… каждый о своей шкуре думает, и о своей семье, и… вдруг
пронесет?
Не пронесло.
Крестьян согнали на главную площадь –
всех. Там и держали под прицелом пулемета, благо, выдавался и такой
на отряды. А освобожденцы шли по домам, отмечая – вот этот богаче,
вот этот беднее…
Понятно же, где богаче – там
мироед…
Кому-то понравился платок.
Кому-то подсвечник…
Кто-то залез за икону в поисках
денег… полетела на пол лампадка, жалобно зазвенело, разбиваясь,
стекло…
- Что ж вы делаете, ироды!?
Фельдшер.
Пьяный в темную голову, бесстрашный и
решительный.
За свои инструменты, приглянувшиеся
мародеру, он готов был и зубами грызть… и так что пропало…
Ошарашенный солдат Свободы отступил
на шаг. Фельдшер наступал, расхристанный, пьяный, вонючий, но
яростный и наверное, опасный.
- Не смей трогать, ты, …!
Растерянность сменилась злостью,
злость – действием.
Выстрел в деревенской тишине
прозвучал громом небесным.
- Убили!!! – заголосила одна из баб –
УУУУУБИИИИИИИЛИ!!!
Прасковья себя особо умной не считала
– не с чего. А только увидев солдат за околицей, она мальчишек
сразу из дома выпихнула.
Вспомнились слова той странной
торы.
Придут.
Хлеб отберут, убивать будут,
грабить, жечь…
Ничем ты это не остановишь,
только себя и детей сберечь попробуй…
И Прасковья выпихнула мальчишек из
дома быстрее, чем сообразила, что делает.