– А вне Крыла?
– Еще сложнее. По Серой Воде и ее притокам стоит дюжина
постоянных селений. Где двести четлан живет, а где – и все пятьсот.
В совокупе сосчитать трудно, но, думаю, более трех тысяч имеется.
Все они также владыке по традиции службу несут. Но традиция эта на
периферии слабее, чем в столице. Вот, если ты со стражей своей у
деревни встанешь – то все за батюшку-императора воевать пойдут. А
без кнута – уже по ситуации. Будет выгода – ближние могут
подтянуться. А дальние не полезут. Это ж, крестьяне. Домоседы. Их
дела дальше круга видимости не интересуют. Так что и трех сотен
тебе с Четландии не собрать.
– Это всё?
– Конечно, нет. Четлане же еще и на Великой живут. Их там,
наверное, столько же, сколько и на Серой Воде. Разница лишь в том,
что на Великой с каждым годом население растет, а здесь –
сокращается. Нет земли для полей. Иссякает. Так вот те четлане
считают, что власть Дома на их земли не распространяется. Не то,
что воинов, они и подати уже не платят. Один Иттануака в Излучном
еще не решил: хранить верность Дому или послать тебя подальше. А ты
жениться не хочешь. Кобенишься.
– Ясно, – мне было так грустно, что я пропустил колкость мимо
ушей. – В идеале четлане могли бы собрать две тысячи ополчения. А в
реальности я могу рассчитывать на пять-шесть десятков.
– Это, если от тебя не отвернется генерал Глыба, – добавил
Червяк. – В таком случае, будет за тебя воевать один Хвост… Ну,
может быть, Мясо.
– Нда… Прогнило что-то в нашем королевстве…
– А я про что! – радостно воскликнул идол. Помолчал. – Ну, ты
иди, наверное. Поздно уже.
Вздохнув, я послушался. Закатное солнце висело над самыми
горами, красное и непривычно тусклое. Еще немного – и на Крыло
опустится тьма. Я поежился – вечера становятся уже заметно
холоднее. Не для Михаила Солодкого (тот бы здесь упарился), а для
«императора» Сухая Рука, который вырос в этой жаре.
Вздохнул.
Вроде бы и день с пользой прошел, а что-то снова так тоскливо на
сердце. И растопить его некому…
…Пробуждение было болезненным. Потому что вечером я приперся на
кухню, стращал кухарок, пока те не выдали мне горшок с забродившим
соком агавы. Пойло отвратное – но какое же полезное растение эта
агава! Всё из него делают. Утром я это растение возненавидел. Вроде
бы и не сильно выпил, а был совершенно разбит, голова болела.