Я вздрогнул от строгого взгляда
Хозяина. Тот повернулся ко мне и вопросительно вздел густые брови.
Оказывается, Носач уже закончил свою речь. И закончил ее вопросом.
Все! Все вокруг ждали от меня ответа. Меня прошиб холодный пот. Я
не имел представления о том, что отвечать. А имей даже – не знал,
как это произнести.
Что делать? Встать и гордой походкой
уйти в свою каморку? Сработает? Но Хозяин пригвоздил меня к трону
своим пронизывающим взглядом. Он заговорил медленно, раздельно,
разжевывая мысль Носача для своего туповатого
императора.
– Вема ннцо намо? – спросил он в
конце, и так я узнал первое слово местного языка.
«Ннцо». Или. Потому что, говоря первое
и третье слова, он выкладывал передо мной свои ладони, сложенные
чашкой. Как будто это были чаши весов. Это или это? Выбирай уже,
«владыка»! На чашах могло быть что угодно: морковка или лук,
сегодня или завтра, мир или война… Но мне почему-то казалось, что
здесь всё просто: да или нет. Причем, наверняка «да» это «вема».
Люди всегда начинают с согласия, а потом переходят к отрицанию. Так
мыслит наш мозг, и различие языков тут вряд ли играет
роль.
«Разобрался? – хмыкнули из-за
ментальной двери. – А отвечать-то что будешь? Что нет, что
да?»
Я нахмурился. Носач явно хотел
услышать «вема». А чего хотел Хозяин? А все остальные? Вопрос был
явно краеугольным в этой сумрачной банке скорпионов. И главное: а
что нужно мне? Не вчерашнему императору деревни, а Михаилу
Солодкому! Кому угодить? Под кого лечь? Решения не было. И решение
пришло само.
Полуприкрыв глаза, я постарался
расслабиться, по возможности освободив тело от своей воли. Точнее,
стал прислушиваться к телу. Я вспомнил, как точно обозначило оно
отношение к старой служанке, и решил повторить.
– Нна… на, – робко шептали мои новые
пухлые губы. Тело не хотело соглашаться. Не знаю, что это было:
ответ на вопрос или неприязнь к Носачу или Хозяину. Но это было
пока единственное мнение. Осталось либо согласиться, либо пойти
поперек.
Я медленно выдохнул.
– Намо! – хотелось выкрикнуть это
гордо и уверенно, однако вышло вяло и безэмоционально.
Но бомба взорвалась знатная! Носач
выпучил глаза, нахмурился (а нечего тут мне пальцы за пояс
засовывать… перед императором!), потом молча развернулся и
решительно пошел прочь из зала.
«Вот гад! А где поклоны и бормотание
фраз?».