С каждым его криком вокруг становилось
все светлее и светлее. Тьма распадалась на мятые рваные хлопья и
медленно истончалась.
- Еще немного, мама. Потерпи немножко,
- бормотал он, шаг за шагом отвоевывая себе свое старое тело. - Еще
совсем чуть-чуть...
К нему рывками стали возвращаться
старые чувства... Сначала он слышал какие-то обрывки из безумной
мешанины птичьих трелей, гула ветра и человеческих голосов, потом в
его сознании стали возникать какие-то картины. Наконец, Андрей
словно провалился в яму: свет, звуки, ощущения разом заполнили
его.
- Кровинушка моя, ты меня слышишь? -
безумно родной голос, который ему так часто слышался, вновь возник
в его сознании. - Вернись ко мне!
В мгновение ока огромный лес был
перерыт с самого верха — с тонких едва уловимых раскачивающихся
веточек березы — и до глинистой почву, где хозяйничали скользкие
корни.
- Мама, мама, - шептал лес каждым
листочком, каждой травинкой. - Я здесь мама! Я здесь с
тобой!
… Сжимавшая в побелевших пальцах
платок, женщина встрепенулась. Ее покрасневшие глаза встревоженно
забегали по сторонам. Они в недоумении пробегали с корявой березы
на длинноствольную сосну, с раскидистого орешника на
раскачивающуюся осину...
Тонкие губы что-то зашептали. Еле
слышно слова пробивались через воздух и уносились куда-то в
пространство.
- Дева Мария, спаси и сохрани... Дева
Мария спаси и сохрани...
Та самая корявая береза, что минуту
назад медленно раскачивалась на ветру, осторожно склонилась перед
женщиной и обхватила ветками ее лодыжки.
- … Господь есть мой щит, что защитит
меня от врага человеческого и лукавого...
Гибкая плеть орешника ласкового
коснулась ее головы и осторожно поправила выбившуюся из под платка
прядь волос. Онемевшая от страха женщина не могла пошевелить ни
рукой ни ногой. Вдруг, ветер, до этого теребивший верхушки
деревьев, сник и в наступившей тишине послышался чей-то едва
уловимый голос. Казалось, говоривший находился где-то за тысячи
километров и его слова донеслись сюда по ветру, касаясь каждого из
встречавшихся по пути деревьев.
- О, Боже, сыночек, - ее ноги
подкосились и женщина медленно опустилась на траву, аккуратно
придерживаемая с боков ветками деревьев. - Ты все-таки нашелся!
Сыночек, я верила, что ты жив! Вот те крест, верила, что жива моя
кровинушка...