Девочка
буквально вросла в корневой клубок. Ее острые коленки вдавились в
рыхлую землю у подножия ствола, а худенькое тельце съежилось. Она
была похожа на дикого зверька, которого впервые взяли на руки, от
чего он шипел, приподнимал шерсть на загривке и прижимал крошечные
ушки к своей голове.
«Бедное
дитя, - пробормотал он, еле шевеля тучей листвы. - Ты же боишься...
Не бойся меня! Я тебя не обижу». Откуда-то из глубины зеленой массы
начал вытягиваться тонкий «шнурок» с несколькими ярко-зелеными
листочками на конце. Прямо на глазах от длинной веточки осторожно
потянулись молодые побеги. «Не бойся, деточка, - шелестели листья.
- Я не страшный». Ветка, превратившаяся в вытянутую и отдаленно
напоминавшую человеческую кисть, замерла у плеча
ребенка.
- Не надо,
- прошептала еле слышно девочка, не сводя потрясенных глаз с
дерева. - Не надо... Не трогай меня!
Застывая на
миг ветка осторожно поползла обратно. втягивая в себя лишние
пальчики. «Иди, кроха, домой, - махнул Андрей на прощание веткой. -
Иди и быстрее». Она неуверенно кивнула копной спутанных волос и с
трудом поднялась на ноги, а через несколько секунд ее потемневшие
от грязи пятки уже сверкали на дороге.
«Ну вот, -
добродушно бормотал Андрей, слегка покряхтывая корой. - Дел
натворил, а теперь убирай... Чего же мне с этими делать-то?
Закопать что-ли?». Нижние ветки, изогнувшись почти до самой земли,
ухватили трупы за ноги и потащили к оврагу, что пробрался почти до
самого дерева. «Полежите здесь! - распрямил ветки дуб. - Думаю, вам
это пойдет на пользу, да и мне удобрения не помешают». Сверху на
сгрудившиеся трупы он набросал земли, осыпав край
оврага.
В справной
избе, единственной из села, красовавшейся своей новой крышей, горел
яркий свет, а из-за неосторожно приоткрытого окна доносился
рассерженный голос.
- Вот,
дуреха-то! - шипел, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик,
мужчина. - Сколько раз тебе говорил! Не ходи! Не ходи! Ничего с
твоей бабкой не случиться!
Раз!
Раздался громкий хлопок! Кто-то, по-видимому, не сдержался и тут
сразу же заголосил женский голос:
- Ой,
мамоньки, что же теперь будет? Что же теперь с нами будет? Боже ты
мой, за что же нам такая напасть-то?
- Заткнись,
Марфа! Бог мой, целый дом баб и никакого толку! Уймись, и без тебя
тошно! … Подожди-ка, окно-то у нас открыто. Вот дура! Тише вы все!
Идет кто-то!