Весть о том, что спасательный корабль уже выслан, внесла
успокоение в ряды ученых. Они понемногу взяли себя в руки, и стали
рассуждать уже более спокойно.
Ёл презрительно оглядел своих товарищей.
- И все, да? Это все, что вам было нужно? Знать о том, что вас
спасут. А как же планета? Прошло уже более десяти тысяч лет с тех
пор, как на ней зародилась жизнь. Многих из вас еще на свете не
было, когда все это произошло.
Произнося эти слова, Ёл осекся, и закрыл глаза. Все перед ним
поплыло. Он представил себе эту бездну веков, которую он прожил, и
ему стало страшно. Сама эта цифра вызывала у него этот страх.
Коллеги Ёла молчали, и стыдливо отводили взгляд.
- Неужели вы не понимаете, что будет означать эта катастрофа?
Погибнет целый мир! Все, что мы создали, вся наша надежда на
эволюцию, все потраченные на это десять тысяч лет, все пойдет
насмарку. Может погибнуть целая планета, единственная, на которой
есть жизнь, и на которой может возникнуть человек, наш собрат, наше
продолжение.
- Все это мы понимаем, - хмуро отозвался один из ученых. – Но
что мы можем поделать? Что можем изменить?
- Да, - поддержал его Тёрн. – Ты думаешь, что эта планета дорога
только тебе? Поверь мне, у меня сердце кровью обливается. Но я не
знаю, как нам быть, не знаю, что делать! Только что нам сообщили,
что этот мир приговорен к гибели. Поверь мне, это известие явилось
для меня настоящим потрясением.
- Извини, - сказал Ёл, опуская голову. – Извините все меня. Я не
знаю, что на меня нашло. Очевидно, у меня просто нервы расшалились
от такого сообщения. Я сам не свой. Это все, я просто не знаю, что
еще сказать.
- Не надо извиняться, - отозвался все тот же ученый. – Мы все
тебя понимаем. А то, что мы так боимся за свою жизнь, так это в нас
просто говорит инстинкт самосохранения. Никто из нас не хочет
умирать.
- Но планета, - взывал Ёл. – Неужели же планета обречена? Все
наши труды, все наши мечтания, все пойдет прахом. Вся моя жизнь
разрушится. Я жил этим. Я жил этой планетой, жил надеждой, что
когда-нибудь этот мир станет копией нашего мира. И вдруг такой
приговор этому миру. Я просто не могу в это поверить.
Этим вечером Ёл долго стоял снаружи, словно прощаясь. Он и в
самом деле прощался с планетой, прощался с миром динозавров,
прощался с надеждой увидеть когда-нибудь братьев по разуму. Два
разума, им уже никогда не быть. Останется, по-прежнему, во
вселенной лишь один разум.