Это его не спасло, ведь теперь он стал отчетливее слышать шёпот,
идущий ему прямо в уши. Это ветер пел для него песни далёких
земель, кружась и бросая то в холод, то в жар, грозясь унести из
Гаркена, маленькой деревеньки на окраине острова, прямиком к
бескрайнему небу. За спиной словно свились невесомые крылья, умоляя
взмахнуть ими, взвиться ввысь! Выше, дальше, свободней! Туда, где
нет оков! Не в силах больше слушать песни ветра, мальчик закрыл
уши, чувствуя кожей горячую кровь.
Вода мягко нашёптывала ему из-за плеча, нежно касаясь локтя. Она
обещала многое, пенный вал и чаек гвалт, ярость бури и тайны, не
снившиеся никому. А внутри него, под сердцем, горел огонь. Пылающим
исполином метался внутри, ничего не говоря. Огонь хранил молчание,
что звучало громче чем иной крик.
Люсьен чувствовал, как едкий пот заливает глаза. Его коленки
тряслись, будто он принял на плечи всю тяжесть мира. Грудь ходила
ходуном, сердце грозилось проломить свою клеть, глаза слезились, а
горло пересохло настолько, что он не мог закричать. Мальчик ощущал
как внутрь него вливается целое море, целый океан силы, и большая
его часть утекала прочь, как сквозь палцы, оставляя после себя лишь
капли, отголоски мировой мощи. Но даже эти капли были больше иного
океана. Он больше не мог терпеть, и, вскочив, замер, будто в
рапиде, с жутким воплем выпустил всю мощь наружу, разошедшейся
гудящей, всё сокрушающей волной по кругу.
Люсьен с тихим стоном грохнулся на колени без сил, смотря как
зажигаются свечи.
— Две свечи.
Голос старухи прозвучал как приговор. И столько нерастраченной
грусти, бессильного гнева и жалости в нём было!
Жалости?!
«Ко мне?! Да как она смеет меня жалеть!!»
С волчьей злобой Люсьен смотрел на демоновы свечи, да будут они
прокляты во веки веков! Две!
ДВЕ!!!
Две.
Но почему?! Ведь он, Люсьен-Ларс Берсар, особенный. Оказался в
игре, или же родился в другом мире, роли не играет. Он — особенный,
не такой как все остальные!
… ведь так?
Или ему просто нравилось так думать. Как и большинству людей,
при том абсолютно не важно, в каком из миров.
Две свечи тихонько горели, даря скромный свет. Уставшая и будто
в момент сильно постаревшая знахарка, тяжело переставляя ноги,
подошла к мальчику, уже без страха ступая прямо на утратившие
магическую силу линиям. Суховатой рукой она затушила свечи, и
протянула мальчику флакон, отливающий перламутром.