— Вот. Выпей, — не терпящим возражений тоном сказала Старая
Дженни.
Люсьен резко, одним глотком, осушил протянутое ему зелье.
Освежающей волной вода с мятным привкусом и запахом… корицы, да,
это была корица, скользнула по пищеводу. Всего через пару ударов
сердца в груди расцвёл теплый, ласковый цветок, изгоняя усталость и
грусть.
— Жаль. Видимо, так хотят Святые, мальчик. Они сотворили тебя
для мирной жизни. Семьи, доброй и крепкой дружбы, честной работы.
Избавили от соблазна пойти путём силы. Страшным путём. Путём без
возврат. Поблагодари их, мальчик…
— Нет, — голосом Берсара можно было заморозить море. — Мне не
нужны подачки от Богов. Я всё возьму сам.
Старая Дженни поражённая дерзкими словами мальчишки прикрыла
рукой рот, её глаза широко распахнулись.
— Приди в себя, Люсьен-Ларс Берсар. Ты поджёг лишь две свечи. Ты
не прошёл испытание. Но ты всё ещё можешь стать знахарем, как и я.
Это важная и почётная работа, и я уверена, что…
— Нет! — ещё резче сказал Люсьен, тряхнув рыжей гривой. — Я
стану адептом Искусства, и никто в целой Амора мне в этом не
помешает.
— Идиот! Малолетний дурак! — закричала Старая Дженни. — Ты хоть
понимаешь, что выбираешь? Нет, ни Проклятого ты не понимаешь! Один
из десяти тысяч добивается хоть чего-то! А гибнут там сотнями! Весь
путь адептов устлан телами врагов и соратников, их жизнь висит на
острие клинка, а судьба пропахла кровью! Нет способа вернее
испоганить свою жизнь. Особенно ребёнку не из Клана, так что никто
с тобой панькаться не будет, как случилось бы, окажись ты безродным
магом. Не дури Люсьен. Иди домой и забудь свою причуды.
— Спасибо за всё, Старая Дженни, — Люсьен в пояс поклонился
старой женщине. — Ты мне сильно сегодня помогла. Если понадобится
помощь, я всегда буду рядом.
— Иди уже, — обречённо сказала знахарка, махнув рукой. — Сколько
волка не корми…
Она смогла разглядеть в зелёных глазах тот огонь, что вспыхнув
раз, уже не погаснет никогда.
“Кровь — не водица” — мелькнула печальная мысль в голове у
Старой Дженни.
Выходя из избы знахарки Люсьен ощущал себя совсем другим
человеком, не таким, как вошёл. Обновлённым. Даже дышалось
по-другому. И дело было не в том, что ритуал открыл его слабые
магические таланты, хотя к новому миру ещё стоило привыкнуть. Нет,
Люсьен переменился внутри. В нём зажглась такая яркая злость и
детская обида в миг, когда лишь две свечи из десяти запылали вокруг
колдовской руны, что словами не передать. Люсьен знал, что не
сдастся, пока хотя бы не попробует. Он ещё покажет всему миру, из
чего сделан!