– Понтиак ГТО, американец, –
пробормотал я, - шестьдесят пятого года…
Его сиятельство князь Воронцов все-таки решил почтить меня своим
визитом.
Даже рядом с заряженной «баржей»
«Понтиак» смотрелся… внушительно. Стальной монстр, блистающий в
вечернем полумраке хромом и темно-синим глянцем, с вытянутым
капотом, под которым скрывался целый табун лошадей. Двухдверный
американец стоил астрономических денег – даже для наследника
богатого княжеского рода – и Воронцов следил за любимой игрушкой.
Отгонял мыть каждый день, а то и не по разу…
Один взгляд на машину, которая едва
меня не угробила, всколыхнул что-то внутри. Я будто снова увидел
мелькающие по сторонам дома и стрелку спидометра, перевалившую за
отметку «сто двадцать». Снова почувствовал предвкушение радость
победы – а потом удар, рванувшееся из рук ребристое колесо руля,
грохот, боль…
Удар? Нет, все-таки два… Черт!
Фонарный столб распорол капот
отцовской «Волги» чуть ли до самой кабины – но перед этим что-то
толкнулось в дверь с моей стороны. Машина Воронцова чуть ли не
вдвое мощнее, он на пять лет старше меня и водит лучше – но ту
гонку засранец проигрывал.
– Вот скотина… – прошипел я сквозь
зубы.
Вытряхнуть из мешка и натянуть на
себя ботинки с круглыми носами, узкие серые брюки и рубашку было
делом пары минут. В голове еще немного шумело, руки и ноги
двигались не без труда, но я не собирался встречать Воронцова на
больничной койке… и уж тем более в халате.
Ни в коридоре, ни на лестнице мне
никто не встретился. Даже Таня куда-то подевалась. То ли я вообще
оказался единственным пациентом в этом крыле, то ли просто
разминулся с остальными. И хорошо – вряд ли кто-то из персонала
посмел бы остановить рвущегося на первый этаж дворянина, но
подобное указание от Ольги Михайловны у них наверняка имелось. Уже
выходя в центральную залу, я заметил, что всю дорогу сжимал
кулаки.
Зачем, интересно? Собираюсь бить
Воронцова? Взрослого Одаренного, первого и единственного сына в
семье? Ну-ну…
– Ваше сиятельство, – пробормотал
дедок-вахтер в непонятного цвета ливрее, поднимаясь мне навстречу,
– не велели же…
– Потом! – рявкнул я.
Дедка как ветром сдуло – он рухнул
обратно на стульчик и спрятался за конторкой, будто став еще
меньше. То ли у меня был настолько взъерошенный и грозный вид… то
ли оживший родовой Источник наделил меня тем, чем я пока еще не мог
воспользоваться – но что прекрасно чувствовали окружающие.