Муниса явно
растеряна.
— Но, мой господин, как я могу
оставить свой дом? Там ведь моя жизнь.
— Отныне твой дом под защитой
моего дома, — холодно обронил маг, — этого
довольно?
Муниса испуганно кланяется, а
названный Мероном крепко берет меня за плечо. Я выворачиваюсь и
тяну его за рукав во двор харчевни, пора расплатиться по счетам, и
где у нас тут госпожа кухарка? Ага, вот она, стоит вполне себе
смиренно, спрятав руки под передник, глазки потуплены, ну чем не
святой ангел божий? Я киваю на неё и жестами объясняю, что мне
угодно.
Мерон прищурил глаза, покивал и
двумя великолепными ударами перебил ей руки в локтевых суставах.
Кухарка взвыла и тут же заткнулась, когда я впечатала пятку в её
мерзкую рожу. Вот и всё, больше не будешь ошпаривать кипятком
поварят и веселиться не будешь, когда они задыхаются от боли. И
никогда больше ты не ткнёшь безответных мальчишек острием вертела и
тем более не лишишь ужина выбившихся из сил кухонных девчонок. И
под монастырь никого не подведёшь, тварь! Не думаю, что господин
Йарин будет долго терпеть никчёмную калеку, пусть она трижды родная
сестра. Сдохнешь под забором!
В этой харчевне больше никогда
не будут обижать детей, верно, господин Йарин? Оборачиваюсь и
смотрю в глаза хозяина, незаметно оказавшегося за моей спиной. Он
поспешно кланяется, намёк понят. Отворачиваюсь, этот человек уже
никому не интересен.
Господин маг с большим интересом
наблюдает этот спектакль, а я благодарно преклоняю колено в трёх
шагах от него и жду. Я усвоила кто в этом болоте самая главная
жаба, этикет мне ещё покажут и расскажут, а пока с достоинством
ждём разрешения подняться с колена. Мои дела здесь закончены, я
готова отправиться в новый мир.
— Найдите девочке подходящий
наряд, эту женщину отведите к её дому, пусть соберёт необходимое.
Жду вас на постоялом дворе в Срединном.
Хлопок и маг ушёл в пространство. О
как, телепорты существуют в этом мире. Мерон поманил меня пальцем,
и мы тронулись вон из старого мира, пропитанного запахами горелого
масла, гниющих отбросов заднего двора и визгливых криков
«Экрима-а-а!».
Оглянувшись на Мунису, замечаю,
что она всё ещё растеряна, вид у неё абсолютно пришибленный, а
подле неподвижной фигуры женщины, застывшей в створе ворот
харчевни, столь же неподвижно замерли двое мужчин в
чёрном.