— Всем замереть и не двигаться!
Дурачье!
Всем телом оборачиваюсь на крик,
оба охранника резко остановились, один даже
попятился...
— Ещё один шаг и трупов
прибавится! — слышу свой хриплый голос.
Смотрю на мертвеца отстранённо,
голова запрокинута, синий глаз уставился в небо. Это нестарый
мужик, украшенное шрамом лицо, жестокое даже в смерти, всё ещё
хранит предвкушающий расправу оскал.
Замерев на месте от
неожиданности, вижу, как из-под разметавшихся волос убитого
выползает чёрная змейка. Я попятилась, но змейка стремительно
перетекла к моей ноге и застыла антрацитовой стрелкой у подошвы
сапожка, а мгновением спустя ожила и обвилась вокруг щиколотки,
провалившись в голенище. Это видно не только мне, боковым зрением
отмечаю, как медленно пятятся к фургону
охранники...
И едва успеваю отвернуться, чтобы не
заблевать лицо убитого, отвратительно застывшее в предсмертной
гримасе. Меня полощет так долго, что даже перепуганная Муниса
осмелилась приблизиться.
— Детка, на вот выпей,
умойся.
Обмываю лицо прохладной водой,
полощу рот, сплёвывая кровавую воду на мертвеца, собаке собачья
смерть!
Даю себе слово, что больше никто
не ударит меня безнаказанно, уж до глотки одного я дотянуться
постараюсь и мне плевать, что будет потом. Если это «потом» будет.
Лучше сдохнуть в драке, чем терпеть побои! Мельком отмечаю, как
мало мне нужно, чтобы изменить собственным решениям, принятым
совсем недавно: затаиться, сделаться незаметной и вообще вести
себя, как подобает простолюдинке. Уже затаилась тут одна в таверне,
как же! Об меня там только ленивый ноги не вытирал. И что, это
помогло вписаться в здешнюю действительность? С меня
хватит!
Впервые смотрю в глаза своим
сопровождающим. Стоящий слева приподнял брови, принял боевую
стойку, но руки держит подальше от оружия, этот умник что-то понял.
Второй расфокусировал взгляд и смотрит сквозь меня, вот только
желваки перекатываются очень демонстративно. Возница же
разглядывает меня весело-заинтересованно, это явно маг и глава
нашего маленького каравана. Решил выйти из тени?
Мне не страшно, не больно, все
прочие эмоции словно ампутированы чьей-то безжалостной рукой,
только дрожь сотрясает тело. Разум пока отказывается анализировать
происшедшее, поэтому я собираю остатки сил в кулак и твёрдо
марширую к фургону. С четвёртой попытки влезаю внутрь, падаю ничком
на кошму и уплываю в багрово-серый туман.