Большинство домов стояло заколоченные. Бабка казалось не
смотрела по сторонам. Продолжая все также бурчать и креститься она
проскочила поселок, пересекла проселочную дорогу, заросшую
придорожную канаву и углубилась в лес. Лес был совершенно обычным
для ближнего Подмосковья. Смешанный, заросший. Осинки, березки,
какой-то непонятный кустарник, густой и колючий. По осеннему
времени правда голый и неухоженный. Вся листва уже валялась на
земле, веточки торчали в разные стороны голыми прутиками.
Удалившись от дороги метров эдак на сто, бабка повела себя странно.
Прекратила бурчать и креститься, выпрямилась, расправила плечи.
Некоторое время стояла прикрыв глаза, напряженно вслушиваясь в лес.
Впечатление было такое, будто уши старухи шевелятся под платком.
Наконец нищенка удовлетворенно кивнула сама себе, перехватила палку
поудобнее, нашла глазами какой-то видный лишь ей ориентир и
двинулась по лесу скользящим бесшумным шагом. Лес менялся
постепенно. Пошли более толстые стволы, начали попадаться елки,
кустарник пропал почти полностью. Спустя примерно половину часа
ходьбы старуха вышла на небольшую полянку. Посередине, на крошечном
холмике рос изрядной толщины дуб. Бабка еще постояла, послушала
окружение. Все было тихо. Тогда она подошла к лесному исполину,
сгрузила на землю свой мешок, положила рядом посох. Вздохнула и
принялась раздеваться. Разделась старуха быстро и полностью,
догола. Как это ни странно, старушечьим у нее оказалось только
лицо. Остальное тело принадлежало сухощавой, мускулистой женщине
средних лет. Эта самая женщина развила бурную деятельность.
Взлетела вверх по стволу, через мгновение спустилась обратно с
изрядным куском брезента в руках. В него-то она и упаковала
старушечий наряд и деньги. Снова взобралась наверх вместе с
брезентовым свертком, засунула его в дупло, слазила за посохом. Тот
тоже перекочевал в тайник. Присела голым задом на толстый сук,
сосредоточилась. На землю, тягучим и грациозным движением спрыгнула
лесная рысь. Прянула кисточками на ушах, зевнула, показав острейшие
белые клыки, прихватила зубами мешок за горловину и осторожно
ступая скрылась в зарослях…
Наконец-то она дома. «Копирка» перекинулась обратно в человека.
Освободила дверь избушки, затащила внутрь мешок. Тут же принялась
доставать из него покупки. Одеваться не стала, зачем? Нет тут
никого, а и были бы, без одежды проще перекинуться. Схватила
котелок и сверкая ягодицами ускакала к бочажку за водой. Потом еще
раз сходила в лес, натащила сушняка. В избушке имелась
печь-буржуйка. Можно будет затопить, приготовить горячего. Это и не
избушка была по сути, а будка путевого обходчика. В траве можно
было угадать места, где когда-то лежали рельсы. Судя по всему,
узкоколейка тут была. Потом забросили, забыли. Рельсы сняли, а
домик так и остался куковать посреди леса. Улов сегодня был
неожиданно богатым. Так что она прикупила всего изрядно. Неделю
теперь можно в город не ходить. Как раз страсти вокруг этого
уголовника улягутся. Маля задумалась, не стоит ли сделать перерыв
со старухой. Она уже несколько раз выходила в этом образе, не
примелькаться бы. Больно уж облик удобный. Впрочем, у нее в
загашнике было еще несколько. Юная пионерка, например. Или девушка
из предместий. Стройная и пугливая, словно лань.