А Ян стоял, бережно поглаживая ее по
спине, и молчал.
— Мы останемся, — в пятый уже раз
повторил Ян. — Мы Эссены, наше место здесь.
Молодой человек говорил уверенно и
твердо, что не вполне сочеталось с его бледным лицом и лихорадочно
горящими глазами. Волосы светлые, блеклые, кое-как уложенные в
хало[1]. Подбородок упрямо выдвинут, тонкие бледные губы плотно
сжаты. Он, строго говоря, не тянул на того, кто имел бы право
сказать: «Мы, Эссены». Худощавый, выше среднего роста, скорее
жилистый, чем мускулистый. Уже не подросток, еще не мужчина.
— Вы Эссены, — согласно кивнул его
собеседник, благообразный мужчина с роскошными усами на половину
лица.
Тон его был предельно спокойным и
благожелательным. Казалось, спор с молодым человеком его совсем не
утомил. По крайней мере, он никак не проявлял раздражения.
— Тогда не вижу смысла продолжать
этот разговор, — поднялся было из-за отцовского стола молодой
человек. По простительной в его возрасте неопытности он решил было,
что победил и отстоял свою позицию.
Но ошибся. Его собеседник вовсе не
считал свое согласие с последним тезисом юного барона поражением в
споре.
— Но вы еще дети, Ян, — легким
движением руки, мужчина дал понять, что хочет, чтобы Ян сел
обратно.
— И я, и моя сестра прошли обучение,
достаточное для замещения должностей в Страже Пограничья!
— К тому же, кроме крови Франца фон
Эссена, твоего уважаемого отца, да прибудет он с Господом, в ваших
жилах течет и кровь Ковалей. А значит, я не могу просто взять и
оставить без присмотра своих племянников. Будь вы
совершеннолетними, я бы не стал настаивать…
Любому стороннему наблюдателю было
очевидно, что Яну стоило большого труда сохранить лицо. Не то что
его куда более опытному визави. Эта проклятая оговорка —
несовершеннолетие — рушила все, что успел напланировать новый глава
рода. За прошедшие со смерти отца и дяди с тетей две недели Ян
успел их оплакать и принялся по кусочкам собирать свою жизнь. Он и
раньше неплохо управлялся с хозяйством, да и сестру воспитывали
так, чтобы она могла вести дом. Деньги у них пока имелись, к тому
же Толстяк Отто нашел покупателя на косу Стервятника, так что
призрак бедности отодвинулся на неопределенный срок.
Он уже начал закупать провиант и
топливо на зиму, следуя народной мудрости о том, что сани нужно
готовить с лета. Даже кинул клич среди местных мужиков о
возможности войти в небольшую дружину Эссенов — средства позволяли
без труда содержать еще человек пять-шесть, из которых можно было
воспитать… не охотников на демонов, конечно, но вполне полезных
загонщиков. Пока отец был жив, загонщики не требовались, а вот
сейчас…