– Ссука! – взревел Марсель любимое
ругательство Тишкова.
– Русский? – сзади был высокий
мужчина.
– Русский! – кивнул барон.
– Я тебя сейчас подсажу, а ты потом
подай мне руку.
– Корошо.
Так и сделали: уже через пару
десятков секунд они были на помосте. Бик видел, как его Мишель всё
ещё пытается стащить с певицы волосатика. Тот оттолкнул её
свободной рукой, и Мишель отлетела в сторону.
– Ссука! – удар носком ботинка
пришёлся островитянину прямо в подбородок.
В это время его партнёр со всего
замаху выписал второму ублюдку в челюсть.
Потом всё слилось в какой-то
бесконечный кошмар. Они сбивали с помоста карабкающихся туда
англичашек. Вступали в поединки спина к спине с этим русским, когда
удавалось нападавшим всё же залезть на сцену. Бик видел, как Тишков
обороняет дочь и старуху из правительства, как Керту ногой сбивает
в полёте ещё одного козла, который вздумал было ударить Мишель.
А потом вдруг стало легче – на
помосте кончились «наглы», как их Пётр называет. Были ещё внизу –
их деловито лупили американцы. В порыве драки Марсель чуть не
сиганул туда, но вовремя взял себя в руки. Лучше он будет рядом с
Мишель.
Полиция прибыла, как всегда, вовремя
– когда все двести тысяч человек увлечённо месили друг друга. И
только в седьмом секторе восторжествовал интернационализм: и
французы, и ливерпульцы вместе доставали мёртвых и живых ещё, но
покалеченных, из-под обломков.
Интермеццо 2
— Девушка, я ведь знаю, что вы принца
на белом коне ждёте!
— Ага.
— Ну, вот я и пришёл!
— Круто, а где принц?
Юрий Гагарин сталкиваясь с этим
человеком, каждый раз испытывал чувство, словно тот глубокий
старик. А ты маленький мальчик. И не дед он тебе, а прапрадед.
Смотрит уставшими серыми глазами на тебя и чуть улыбается. Всё
знает и о тебе и, вообще, о жизни. Спроси только. А спросишь, он
хитро прищурится, чуть вздохнёт:
- Рано тебе ещё. Подрасти.
- А ты не умрёшь. Старенький
ведь…
- И мне рано. Нужно вас на ноги
поднять. Беги уже… Взрослей.
В этот раз нужно было тайком проехать
в Англию.
- Как же, узнают ведь, - хмыкнул
тогда Юра.
- Да, мы сами скажем. Но потом.
- Как это?
- Не будем на тебя в самолёте звёзды
вешать. На меня повесим. А потом наоборот.
Гагарин эту шутку не понял. А когда
увидел в аэропорту пиджак этого человека, присвистнул. Вся грудь в
золоте. И наших орденов и медалей меньше чем иностранных. И когда
успел? Даже два легко различимых «Почётного Легиона». Юра оделся,
как и просил Тишков, в обычный костюм и чуть отпустил усики. В
нашем аэропорту, конечно, узнали, а вот в Великобритании и точно,
прошёл спокойно паспортный контроль и таможню. Мазнула девушка за
стойкой проверяющим взглядом, сравнивая с паспортом, поставила
штамп. Все проходи не задерживай, много вас тут ходит…