А потом был концерт. Гагарин слышал
все песни этой необычной семьи. Музыку пишет маленькая девочка, а
бесподобные стихи министр. Но вот эти. Английский Юра знал средне и
оценить качество текстов до конца не мог. А вот музыка и
исполнение. Он любил песни Битлз. Ну, нет, любил – это громкое
слово. Они ему нравились. Насколько же серыми и убогими они
выглядели рядом с нашими. И костюмчики их узенькие серенькие,
только усиливали серость музыки и слов. Серость исполнения.
И драка. Нет. Перед дракой ещё был
Интернационал. Гимн СССР из детства. Он стоял и пел вместе со всеми
в первом ряду. Рядом с Фурцевой, рядом с Тишковым, рядом с девочкой
Машей, которая не только пишет эту бесподобную музыку, но
оказывается и поёт лучше любой оперной дивы. В него летели
помидоры, а он пел и смеялся в душе над этими волосатыми уродами.
Разве можно заставить замолчать русского человека, когда он поёт
гимн. Его и пуля не остановит, а тут мягкий томат. В него попали
пару раз. Им, этим людям было всё равно, что он первым на Земле
полетел в космос. Узнают ли они его? Нет. В их глазах не было
разума, там был ужас. Они боялись их. И не зря.
А вот потом была драка. И Керту
билась, как чёрная пантера и Тишков прикрывал собой Фурцеву и Маша
оттаскивала от эфиопки ублюдков. Он защищал Сенчину и Толкунову.
Двух беззащитных девушек с волшебными голосами. Пару раз попадало
ему, пару человек он столкнул со сцены. В конце самом, один
длинноволосый чуть не отправил его в нокаут, попав прямо по скуле
кулаком. Девушки оттащили его.
На следующий день в аэропорту его
отвели в сторонку и сказали, что с ним хочет переговорить наследник
престола Чарльз Филипп Артур Джордж, принц Уэльский. Двадцатилетний
рыжий мальчик с испуганными глазами лепетал извинения. А разве мы
обижаемся? Мы - победители!
Интермеццо 3
- А чего это у тебя сегодня фингал
под глазом?
- Да вчера подрался из-за
девушки!
- А с кем подрался?
- С женой!
- А, Катерина, заходи, чего на пороге
торчишь?
- Леонид Ильич, я пришла
извиниться.
- Вот как, чего опять натворила?
- Да, нет. Я по поводу Тишкова.
- Чего опять с ним не так? – Брежнев
нахмурился.
- Нет, с ним всё так. Я ведь четыре
дня назад на него всякой ерунды наговорила. А он настоящий
коммунист.
- Вот как? И когда ты это поняла?
Когда фингал под глаз получила? – Брежнев мотнул головой в сторону
зеркала.