Проваливаясь куда-то в бездну и
слыша издалека визгливое: «Оставьте его! Теперь он уже не
помешает!», Изулен понял, что промахнулся.
Посреди пустоты соткались две
незримые силы: справедливая и несправедливая, Кэаль и Мааль. Кэаль
создала мир и всё, что в нём, и закон Великого Равновесия. Минуло с
тех пор двадцать пять столетий, и не было ни одного дня, чтобы не
сошлись в бою те, кто за справедливость, и те, кто против
неё.
«Лэн, сзади!» – прозвенел голос Айи
– говорящей палочки – в ушах юного фея, и, развернувшись, он увидел
хибри. Полумедведь, получеловек с рычанием замахнулся
огромной волосатой лапой. Лэннери осознал: если промедлит, то хибри
сметёт его кулаком, будто ничтожную муху, со своего пути. Нацелив
палочку на хибри, Лэннери выкрикнул первое заклинание, которое
пришло ему в голову:
– Соом-ну!
Призрачное сияние окутало палочку и
исчезло. Хибри замер. Его маленькие круглые глазки сделались
сонными, лапы опустились. Он лёг на землю и захрапел. Лэннери
смотрел на него, держа в руке палочку – ноги хибри были
человеческими, с заскорузлыми пятками. Эти чудовища выглядели
по-разному: одни до пояса – звери, а ниже пояса люди, как спящий
хибри. У других могли быть человеческие лица, но звериные или
птичьи тела – или наоборот.
Хибри всхрапнул и перевернулся на
живот. Наверное, любимая его поза в те времена, когда он ещё не был
чудовищем… Пора бы и прикончить слугу Мааль, но Лэннери медлил. С
гораздо большим удовольствием он бы расправился с тем, кто
изуродовал человека, смешав его кровь с медвежьей в своём проклятом
ритуале.
«Лэн, надо», – снова услышав звонкий
голос Айи, Лэннери взглянул на неё. Палочки фей представляли собой
вытянутые фигурки с головами, изящно вырезанными из аргены,
золотолиста или коэцина – смотря к какой Школе принадлежала фея.
Или фей, мысленно добавлял Лэннери.
«Времени нет – там ещё нечисть
подкрадывается», – взволнованно сказала Айя. Будто вторя ей, в лесу
торопливо зачирикала птица. Лэннери кивнул, сосредоточился и
выкрикнул заклинание:
– Пер-кусса!
Белый луч сорвался с кончика палочки
и вошёл в тело мирно храпевшего чудовища, как лезвие ножа. Сон
прервался. Хибри страшно выгнулся, застонал, царапая когтями землю.
Ещё один луч – и мёртвое уже тело вспыхнуло белым пламенем. Сгорит,
и останется только дымящаяся кучка пепла.