Стефан вгрызся в свой кусок и отметил, что мясо было
не таким уж старым. То ли красноглазый таксидермист
охотился недавно, то ли на караванную тропу
он выходил чаще, чем о том говорил.
— Я давно живу один, — продолжал Виктор.
— Лес Зеркал наступает, как ни крути. Видал? Уже
и на заборе стекло появляется. Глядишь, так когда-нибудь
буду вовсе в стеклянном царстве жить. Жрать нечего станет.
Почему не ухожу? Ну, так интересно же.
— У тебя здесь кроме обычного стекла уже попадаются иглы
зеркального. Собери таких пучок — и дом
в любом городе тебе обеспечен. Серебра за эти штуки можно
получить немало.
— Разумеется. Но ты ведь идёшь к Озеру
не за деньгами.
— Ты проницателен.
— Неужто? Об этом догадался бы и ребенок. Сверху хорошо видны
стеклянные чешуйки в твоем капюшоне — это листья, которые
здесь еще зеленые, разве что прожилки сверкают. Значит, ты
пришел оттуда — а теперь идешь обратно. Ни один траппер не
вернётся из леса Зеркал с пустыми руками, и никто из них не пойдёт
назад, пока не просадит все заработанное.
— Если я подозрителен, почему ты впустил меня
в дом?
— А будь ты хоть кем. У меня тут слишком
редки гости, чтобы ими разбрасываться.
— Понимаю, — сказал Стефан и поднялся. — Мир
твоему дому, хозяин. Спасибо за ужин.
Он положил на стол серебристо-белую монету
с полустёртым от времени профилем какого-то мужчины
в лихой меховой шапке и с булавой в руке.
В одном месте на монете была глубокая выбоина, словно
по ней ударили мечом или топором.
— Дом справа получше других сохранился, — посоветовал
ему Виктор. — Там раньше жила целая семья. Но потом один
из ребятишек напоролся на осколок где-то в лесу,
да насмерть. Хотя ему не раз говорили, мол, играть
со стеклом нельзя, в зеркала не смотри и так
далее. Они и решили, что оставаться не стоит.
— Давно?
— Давно... — он задумался. — Я здесь
не считаю дни. Месяц. Год. Двадцать лет. Кто знает?
Но спать там можно.
Стефан молча вышел наружу.
Дом выглядел вполне крепким — Виктор не обманул, спать
здесь не казалось опасным. В лесу Зеркал не водились
опасные паразиты, а от более крупных тварей
защитила бы входная дверь. Да и вряд ли кто
из них подберётся так близко к рассаднику стеклянной
заразы.
Правда, кроме стен, в доме больше не было ничего, даже
печь оказалась разбита на куски. Стефан не поленился
достать из крепления на бедре фонарик — сумерки уже
сгустились настолько, что в доме было совсем темно —
и осмотреть обломки. Они были оплавлены, точно некий литейщик
прожарил их в своем цеху.