«Сюда бы огнемет, — тоскливо подумал
он, вспомнив неприветливые обычно тесные улочки Шлараффенланда и
урчащее, издающее едкий бензиновый аромат стальное чудовище в
сильных руках городского стражника. — По веткам всем этим, по
стволам — фрр-р-р-р-р! Чтобы аж копоть…»
Огнемета у них не было. У отца за
спиной висело старенькое, одолженное у соседа ружье с разношенным
стволом и потертыми кремнями, да у самого Гензеля за ремнем,
беспокойно тычась в поясницу оголовьем, сидел небольшой ножичек.
Какой уж тут огнемет…
Здесь, в извечных владениях Железного
леса, не существовало ничего созданного человеческими руками. И
отчего-то казалось, что лес давно уже разросся на весь мир,
поглотив и переварив все то, что попалось ему на пути, — горы,
распадки, поля, пашни, а затем и сам Шлараффенланд с его
крепостными стенами, церквями и гнилыми трущобами. Все кануло в
жадную раззявленную пасть. Все поддалось генетической скверне.
Шлараффенланд был не просто далек, он существовал в каком-то
отдельном, скрытом от взора мире. Сейчас он казался Гензелю почти
уютным. Даже Мачеха, при мысли о которой всякий раз под языком
делалось холодно, как от взятой в рот сосульки, теперь казалась не
такой уж и страшной…
Гензель охнул от неожиданности и
страха, когда возле его лица на стволе дерева что-то зашевелилось.
Сперва показалось, дерево ожило, как в дурных детских снах,
изогнуло изломанные кости-ветви, чтобы сграбастать его и утянуть на
дно черного болота. Но нет. Это ползло по стволу одно из существ,
которые с полным на то правом могли именовать зловещий Ярнвид своим
домом. Что-то похожее на сколопендру, только двигающуюся
разболтанно и резко, как не двигаются привычные городские
сколопендры, выползающие погреться вечером на улицы. Гензель
проворно отскочил в сторону и только затем дал себе возможность
рассмотреть странную тварь. Это была не сколопендра.
Перед оторопевшим Гензелем,
беспорядочно вихляясь из стороны в сторону, проползло скопление
глаз, связанных узловатыми жгутами-хлястиками. Может, это и не были
глаза, но Гензелю почудилось, что в этих мутных бусинах размером с
орех он видит вполне человеческую радужку и даже зрачок. Глаза
ползли по ветке и слепо таращились на Гензеля. При них не было ни
щупалец, ни лап, однако они умудрялись тащиться вперед, обхватывая
пульсирующую кору отростками жгутов, словно крохотными
извивающимися ресничками…