— Что же они тут едят?
— Кто?
— Цверги.
— Глупых мальчишек едят, — отрезал
отец. — И их непослушных сестер.
Гензель подавил ухмылку, чтобы не
озлить отца. Он знал, что на всех окружающих его ухмылка обычно
производит самое наисквернейшее впечатление, не исключая и близких
родичей. Напоминание о грехах деда, судя по всему… Что ж,
подумалось ему, если цверги и в самом деле питаются глупыми
мальчишками, сегодня им точно придется ложиться спать в своей
земляной норе несолоно хлебавши. Сам он был тощим, как иссохшая
рыбешка, одни кости. Не то что стае цвергов — даже вурколаку не
наесться. Щедрот Мачехи, выдаваемых каждый день под традиционное
напутствие, хватало лишь на то, чтобы не хлопнуться в обморок
посреди рабочего дня, а если повезет, дотащиться до лежанки.
Отец засопел. Кажется, ему тоже было
неловко — за свой неуместный гнев, за раздражительное настроение. И
еще за то, что, как он думал, было известно только ему, но никак не
плетущимся за ним сквозь сумрачный гнилой лес детям.
— Сегодня добудем что-то, что не
стыдно засунуть в горшок и поставить в печь, — сказал он отрывисто
через плечо. — Вот увидите. Сегодня нам повезет, печенкой чую.
Что-то живое, с горячей кровью, с кучей настоящего, всамделишнего
мяса, а не какой-нибудь протоплазмы… Должно же нам наконец повезти,
а? Похлебку сварим… Сто лет, кажется, не ел похлебки, все эта дрянь
из пробирки… Похлебку, значит, поставим, и мяса еще останется…
Помните настоящее мясо, оглоеды? Ну да, откуда вам помнить…
От отцовской лжи отчего-то стало
неловко Гензелю, точно это он сам сейчас солгал. Пришлось сделать
вид, что изучает какую-то тварь, расположившуюся поодаль на кочке и
похожую на трепыхающийся эмбрион цыпленка. Отец не обратил на нее
внимания — на добычу, как и все прочие обитатели этого проклятого
леса, она не тянула.
Позади них что-то булькнуло, Гензель
мгновенно обернулся, внутренне холодея, представляя, как клок
белых, точно паутина, волос Гретель пропадает в какой-то зубастой,
выросшей из ниоткуда пасти. Но успел заметить только то, как
Гретель бросила что-то в кусты. Повернувшийся мгновением позже отец
не заметил и этого.
— Гипохромная анемия! Что за ленивая
девчонка… — выругался он было, но сам отчего-то быстро смолк. —
Двигай, бедовая! Ох, несчастье мне с вами. Угораздило же взять с
собой на охоту... Надо было дома оставить, хоть какой-то прок был
бы. Ну давайте же… Вон уже поляну видать. Там и остановимся.