— Вы
сами-то кем были? Военным чиновником? — поинтересовался
я.
— До
февральской революции я главным криминалистом Архангельского
управления полиции служил, — похвастался мой сосед. Представился: —
Марков, титулярный советник. Вздохнул: — Если бы не февраль,
глядишь, уже бы коллежским асессором сделался. И выслуга подходила,
и должность соответствовала, требовалось только экзамен сдать, так
это ерунда. А как уголовникам амнистию объявили, тюрьму почистили,
мое бюро почти сразу и сгорело, вместе с асессорством.
— И
сгорели, разумеется, альбомы с фотографиями преступников и
дактилокарты? — догадался я.
— А вы
умный юноша, — похвалил меня бывший криминалист. — Обычно говорят
дактокарты.
—
Стараюсь, — скромно потупил я глазки.
— Не
поверите — даже сегодня не всех удается убеждать в неповторимости
папиллярных линий, — оживился мой собеседник. — Мол, гадаете, ровно
цыганки.
— Но
злоумышленники-то верят, — усмехнулся я. — Если бы не верили, не
сгорели бы ваши архивы.
— Это
точно, — вздохнул криминалист. — А как бюро сгорело, потом и
полицию разогнали, пришлось мне в военное ведомство переходить в
простые учетчики. Жить как-то надо. А я архив десять лет собирал! У
меня все расставлено по полочкам — здесь конокрады, тут мошенники,
форточники, гастролеры. Я даже на мартышек фотоальбом завел и
пальчики у них откатал.
— У
мартышек? — удивился я, впервые услышав такой термин.
—
Мартышками у нас мальчишек зовут, которые по баржам работают, —
охотно пояснил Мартов. — Тащит, скажем, буксир баржу, а на нее
мальчишки прыгают, курочат, что поценнее, и в воду. Иной раз с
лодки заскакивают или баграми цепляются, а добычу на лодку кидают.
Опасное это занятие, погибнуть можно, но мальчишки же в смерть не
верят, правильно?
Я кивнул,
прикинув, что если удастся отсюда выйти, так неплохо бы этого
титулярного советника пристроить к настоящему делу. Хороший
криминалист — это находка. Он и уголовному розыску первый друг и
помощник, и нам.
Мы уже
решили укладываться спать, как раздался шум, дверь распахнулась, и
к нам едва ли не кубарем влетел... тот самый курносый красноармеец,
арестовавший меня пару часов назад.
— Володя?!
Аксенов?! — услышал я знакомые голоса, а потом увидел, что следом
за курносым в помещение ворвались знакомые люди: комиссар Спешилов
и Серафим Корсаков, а с ними незнакомый мужчина.