Глава 5. Пришло время навести порядок
Почти полдень. Опустившийся на улочки зной казался
невыносимым. Ветер, несущий раскаленный воздух, обжигал лицо. Псы,
вывалившие языки из пасти, без сил валялись на дороге.
Застыл без движения старый рынок. Мимо прилавков
бродили редкие покупатели, которых еще не разогнал по домом
наступивший жаркий полдень. Поверх разложенных товаров сонно
поглядывали торговцы, прятавшиеся от зноя в тени. Кутавшиеся в
плотные цветастые халаты и тюрбаны, они бесконечно потягивали из
пиал зеленый чай. Переговаривались между собой в полголоса, лениво
перебирали четки.
Все изменилось в одно мгновение, волной накрыв весь
сонный городок и всполошив местное болото…
Сначала площадь пересек взмыленный всадник с
искаженным лицом. Бросив охаживать плеткой бока жеребца, он
спрыгнул на землю и исчез в доме одного из местных старейшин. Через
несколько минут оттуда, как пробка из бутылки, вылетел уже сам
старейшина, бодренький старичок с белым тюрбаном на голове, и
побежал в сторону базара. Размахивая руками, он то и дело поминал
Всевышнего и охал.
Вскоре новость о приезде высокого гостя превратила
базар со всеми его торговцами в разгневанный рой пчел. Все бегали
между рядами, что-то громко обсуждали, раскладывали-перекладывали
на прилавках, натягивали на себя яркие халаты. Старейшина носился
между ними, указывая, уговаривая, рассказывая, крича и брызжа
слюной. Босоногие мальчишки, вооружившись куцыми прутками веток, с
яростью мели каменную мостовую, вздымая в воздух облака пыли.
Убирали еще теплые лепешки в деревянные лотки.
Лишь один человек, одинокий дервищ, не подался
вирусу всеобщему помешательства. Его сидевшая на старой
кошме[2], чуть раскачивающая
фигура, по-прежнему, находилась на своем старом месте, у старой
стены на самом краю базара. Перед ним лежала старая миска для
подаяний, которая редко оставалась пустой. Шедший на базар путник
нет-нет да и опустит туда затертую монетку, прося святого человеку
помолиться за него Всевышнему. Ведь всякому здесь известно, что
просьба, исходящая от такого человека, быстрее дойдет до небес. Те,
кто побогаче – торговцы, беки, уздени, кидали и серебро. Так у них
и просьбы были другими – хорошо расторговаться в новом базарном
дне, побыстрее всучить какому-нибудь зазевавшемуся русскому из
крепости залежалый товар, разминуться на узкой горной дороге с
кровожадными абреками. Дервиш же на все их просьбы отвечал
одинаково – «Аллах Акбар» и разводил руками, словно кивая на
беспристрастную и всемогущую волю Бога.