Пробухтев это, он в очередной раз на умолк
надолго.
Молчание, изредка прерываемое громкими матерными
возгласами, продолжалось довольно долго. Мысли все время шли по
какому-то замкнутому кругу, не желая выходить за его пределы. В
голове крутились какие-то избитые, иногда даже вызывающие смех,
идеи. «Мать его, попробуй придумай! У нас вон в Союзе целых
тридцать лет великие ученые думали-думали о новой идеологии, а
ничего толком не придумали. В итоге, пришли к идее зарабатывания
бабла. Разве не к этому нас всех призывали рожи с голубых, мать их,
экранов? Колотите, колотите бабло и будет вам счастье... Не-ет!
Неправильно это! Нельзя переводить все в деньги. На Кавказе это
может кончиться таким замесом, что всем тошно станет — и своим и
чужим. Нужно что-то совершенно иное. Качественно другое. Такое, что
могло бы совместить в единое целое и горскую гордость, и кавказскую
воинственность, и фанатичную религиозность, и безрассудную
смелость, и дикую жестокость, безумный фатализм. Пожалуй, ближе
всего к этому самурайский кодекс! Б...ь, будем лепить кавказского
самурая! Горского сегуна со своими правилами! Ой, не
могу...».
Представляя в голове узкоглазого самурая с длинной
бородой и горским кинжалом, Ринат свалился с ног и заржал, как
безумный. Когда же успокоился, то вновь задумался. После некоторого
обдумывания идея о бусидо[9] начала казаться ему не
такой уж и плохой.
Причудливое движение его мысли напоминало корни
горного дерева, которое всю свою жизнь вынуждено было изо всех сил
цепляться за цели в скале, на многометровой глубине искать прожилки
воды. В голове ежесекундно возникало большое число ассоциаций,
взаимосвязей между идеями. Вылетали какие-то куски из фильмов,
когда-то прочитанных книг и журналов, что-то услышанное от знакомых
и друзей. Одни образы рождали другие, другие наталкивали мысль на
третьи. Одно цеплялось за другое. Постепенно его идея начинала
«обрастать мясом», приобретая более или менее завершенный
вид.
- А почему, собственно, нет? Пусть горцы станут
отдельным служилым сословием, как казаки. У них будет свой кодекс
чести, свои обычаи и традиции, свои знаки отличия. Завязать все на
идее военного служения. Пусть каждый горец самого детства мечтает
служить самому императору, который будет выступать не много ни мало
помазанником Божьим. Это будут новые самураи, преторианцы и янычары
в одном флаконе. Разве российскому царю не будут нужны такие воины,
которые преданы ему едва ли не на уровне инстинкта?!