– Тысяча девятьсот девяносто второй год – это год окончания Первой атомной войны и начала декады международного урегулирования, – ответил Питер Томас, один из ее лучших учеников.
– Возникло «Единство», – добавила Патриция Эдвардс. – Разумный мировой порядок.
Миссис Паркер сделала пометку в классном журнале.
– Правильно. – Она почувствовала гордость за точные ответы детей. – А теперь, может быть, кто-нибудь расскажет мне о Лиссабонских законах тысяча девятьсот девяносто третьего?
Класс молчал. Несколько учеников заерзали на сиденьях. В окна задувал теплый июньский ветерок. Малиновка села на ветку и застыла, прислушиваясь, нет ли где поживы. Деревья лениво шелестели.
– В этом году был изобретен «Вулкан-три», – сказал Ганс Штайн.
Миссис Паркер улыбнулась:
– «Вулкан-три» был создан задолго до этого, его сделали во время войны. «Вулкан-один» – в тысяча девятьсот семидесятом году, «Вулкан-два» – в семьдесят пятом. Вообще компьютеры появились еще до войны, в середине века. А серия «Вулкан» была изобретена Отто Джорданом вместе с Натаниэлем Гринстритом, работавшими для «Вестингауза»[2] в начале войны…
Голос миссис Паркер чуть не перешел в зевок. Она с усилием подавила его. Еще не время для сна. Сегодня в школе должен был появиться генеральный директор Джейсон Дилл со своей свитой, проверять идеологию образования. По слухам, «Вулкан-3» запросил сведения о школьной системе. Он, кажется, желал узнать, насколько эффективны общеобразовательные программы в формировании мировоззрения общества. В этом и состоит задача школы, и гуманитарной школы в особенности: дать детям надлежащие установки. А зачем же еще нужны школы?
– В чем суть Лиссабонских законов тысяча девятьсот девяносто третьего года? – повторила вопрос миссис Паркер. – Никто не знает? Мне стыдно за вас. Вы не можете вспомнить наиболее важные факты, которые вы должны вынести из школы! Думаю, дай вам полную свободу, вы бы читали только книжки, которые учат лишь сложению и вычитанию да ведению бизнеса. – Она негодующе топнула ногой. – Ну? Я услышу хоть какой-то ответ?
Ответа не последовало. Лица учеников выражали полное отсутствие мыслей. И вдруг с задних рядов раздался звонкий голос:
– Лиссабонские законы низвергли Бога!
Миссис Паркер ошеломленно заморгала.
– Кто это сказал? – требовательно спросила она.