– А мне часто бывает.
– И чего ты боишься?
– Не знаю. Мне кажется, кто-то
подкрадается… Кто-то страшный. Слышишь, как тихо? Когда тихо, все
слышно. Снег скрипит, половицы скрипят… Ходит кто-то.
– Никого нет, не бойся, спи.
– А деда ушел и свечу не зажег…
Наверное, думал, что я не проснусь. Знаешь, как страшно одной в
доме, если свет не горит?
– Ты же не одна. Спи.
Она замолчала и снова зажмурила
глаза. А через минуту под окном раздался тихий скрип снега, словно
кто-то на самом деле подкрадывался к дому. Признаться, Зимичу это
тоже показалось жутковатым, а Стёжка, вместо того чтобы закричать,
села на кровати и прижала руки ко рту.
– Идет… – задохнувшись, шепнула она
одними губами, – ой, мама, идет…
– Никого там… – начал Зимич в полный
голос, но она вдруг кинулась к нему и зажала ему рот рукой.
– Тихо. Может быть, он пройдет мимо?
Подумает, что в доме никого нет, и не станет нас трогать?
– Глупая, – он обнял ее за плечо и
прижал к себе, – чего бояться человеку, который в одиночку убил
змея?
Ее теплое со сна тело дрожало, и
мягкая грудь, совершенная, как у мраморной статуи, касалась его
груди. И маленькие острые соски приподнимали белую льняную рубашку.
От ее густых волос пахло сухой травой, и Зимич едва не задохнулся
этим запахом.
– Не уходи, хорошо? – шепнула
она.
– Хорошо, хорошо… – проворчал Зимич.
Маленькая ласковая зверюшка… Кто научил ее искусству обольщать с
такой непосредственностью? Ни одной фальшивой нотки, никакой игры –
лишь первозданная природная чувственность. Наверное, она и сама не
понимает, что сейчас делает… Ему стало жарко, даже испарина
выступила на лбу. Он попытался думать, что перед ним ребенок, но
без успеха. Насколько старше нее были те лесные девчонки, которых
он в Хстове «воровал» у охотников? На год? На два? И ведь все как
одна были искусны в любви…
На его счастье в сенях хлопнула
дверь, Стёжка вздрогнула и подняла голову, но, прислушавшись,
вздохнула с облегчением:
– Деда идет. Наконец-то…
Хозяин вошел в дом с зажженной
масляной лампой, свет из кухни упал на Стёжкину постель.
– Деда! Ну что ж ты мне свечу не
оставил! – радостно, а вовсе не обиженно сказала она. – Хорошо, что
Стойко меня услышал!
Айда заглянул в комнату и поднял
лампу повыше, пристально рассматривая обоих недобрыми глазами.
– Я думал, ты не проснешься, –
ответил он и поманил Зимича пальцем: – Иди-ка сюда.