Зима и смурый день возвращались к
нему медленно, через осень и дождь. Жесткий крупный наждак царапал
скулы, и снова ветви хлестали по щекам – теперь потому что он бежал
через лес: к зиме, к крутому берегу, к поземку на голом льду реки,
к снежным тучам, упавшим на землю.
От резкой боли в носу Зимич раскрыл
глаза. И увидел занесенную ладонь, которая тут же изо всей силы
хлопнула его по лицу. Он не успел приподнять руку, чтобы закрыться
от удара, но боли опять не почувствовал.
– Благодаренье духам… – Перед ним на
коленях сидела деревенская девчонка, лет пятнадцати примерно.
Волосы цвета спелой ржи выбились из-под ее платка, она размазала
слезы отворотом рукава и утерла распухший красный нос.
– Откуда ты, прекрасная лесная дева?
– слабым голосом спросил Зимич. На этом силы его иссякли и глаза
закрылись.
– Дедааааа! – крикнула девчонка во
все горло прямо у него над ухом. – Дедааааа!
Баня прогрелась не сразу. Зимич
пребывал в полузабытьи и помнил только, как рычал от боли в
отмороженных пальцах, когда они начали отходить. Лесная дева
растирала его избитое тело жестким мочалом, но он не ощущал ни
боли, ни трепета от прикосновений девичьих рук. С ее лба ручейками
бежал пот и капал на голую грудь – совершенную, словно мраморное
изваяние.
Потом горели щеки и бил озноб, и
высокий человек с узким лицом подкидывал в печку дрова до тех пор,
пока ее дверца не раскалилась докрасна. Его спасителям было жарко,
а Зимич трясся от холода и стучал зубами.
– Никогда не растирай обмороженную
кожу снегом, – человек с узким лицом говорил это лесной деве,
намазывая щеки Зимича жирной мазью, – только шерстью.
И в мягкой постели, утопая в пуховой
перине, с руками, укутанными в тугие повязки, он все равно не мог
согреться: подтягивал одеяло к подбородку и ежился.
– Меня зовут Айда. Айда Очен. –
Человек с узким лицом клал руку на плечо Зимича, словно хотел
доверительной беседы.
– Так и зовут? Айда Очен? – Зимич
думал, что это сон, и позабыл о вежливости.
– А что тебе не нравится? Чем это
Айда Очен хуже, чем Стойко-сын-Зимич Горькомшинский из рода
Огненной Лисицы?
– Странное какое-то имя. Не наше.
– Очень даже ваше. В нем нет ничего
странного.
Это прозвучало как заклинание.
В маленькое окно шел тусклый серый
свет уходящего зимнего дня.
Жар душным маревом колыхался над
постелью и сдувал огонь свечи. Кружка с приторно-теплым питьем
оставляла горький вкус во рту.