– Сейчас мы его под капельницу положим, – продолжил мужской
голос в моей голове, игнорируя мои протесты. – Подадим ему
питательную жидкость, ничего, скоро оклемается, организм молодой,
здоровый.
Не выдержав нахальства неизвестных мне голосов, которые решили,
что мой мозг – самое место для различных бесед, я вспылил. Кстати,
это еще одна яркая черта моего характера, с которой мучаюсь уже
сорок шесть лет. Если бы не эта черта, то сидел бы я сейчас в уюте,
на тепленькой хорошо оплачиваемой работе, и что самое главное, до
сих пор был бы женат. Но ведь, чуть что не по мне, я всегда
взбрыкивал. Вот и сейчас я встал в лодке на обе ноги, взял весло в
руки, и, что было мочи размахнувшись, швырнул его куда-то в
туман.
– Получи фашист весло от советского гребца! – Выкрикнул я, после
чего потерял равновесия и упал головой в ледяную воду.
В глаза ударил яркий свет, а в нос – запах каких-то
лекарств.
– Анатолий Порфирьевич! – Заголосила молоденькая девушка в белом
халате. – Ваш паренек очнулся!
– Я же говорил, организм молодой, очухается. – Ко мне подошел
невысокого роста коренастый доктор с седой бородкой. – Ну, что,
летчик-испытатель, как самочувствие?
– Сорок секунд – полет нормальный, дядя, – сказал я голосом
какого-то пацаненка.
– Смотри как ты, Наташа, – усмехнулся доктор молоденькой
курносенькой санитарке, которая мило захихикала. – Упал с
двухэтажного дома, а чувство юмора осталось. Ты чего там забыл?
– Удочку, наверное. Смотрю, вода кругом, вода, туман, а удочки
нет. Ну, разве так на рыбалку ходят? – Ответил я вопросом на
вопрос, чтобы хоть как то наладить контакт.
– Анатолий Порфирьевич, мальчик, наверное, бредит, – догадалась
санитарка Наташа.
– Шоковое состояние, – кивнул доктор в ответ, – ничего, организм
молодой, ты еще коммунизм нам построишь, – подмигнул он мне.
– Мы с вами, между прочим, еще на брудершафт не пили, а вы мне
тыкаете, – промямлил я, так как голова начала сильно кружиться, –
невежливо это, дядя. И еще одно: ни коммунизм, ни социализм, ни
капитализм с перестройкой, я строить не намерен, хочу просто жить
по-человечески.
На этих словах меня сильно замутило, и, свесившись с кровати, я
испортил чистый кафельный пол в больничной палате остатками
непереваренной пищи.
– Простите, это вышло случайно, – сказал я и провалился в
сон.