— Что вы делаете?
— Вы сегодня обворожительны, зайчонок
мой, - глаза его масляно блестели, - у меня нет никакой возможности
удержаться. Что мне сделать, чтобы вы меня поцеловали?
— Сбрить усы, - не раздумывая,
ответила я.
Жоржик в панике дотронулся до своей
напомаженной гордости и, кажется, всерьез принимал решение:
— И… тогда я могу рассчитывать на
ваше расположение? – с сомнением спросил он.
К счастью, отвечать не пришлось,
поскольку музыка кончилась – я попросила только отвести меня на
место. Что-то я не подумала, как буду выкручиваться, ежели завтра
он и впрямь появится без усов…
Полесов усадил меня на стул подле
своей жены и отделался от нее лишь тем, что поцеловал руку. Едва же
он отошел, Елена Сергеевна наклонилась ко мне и зашептала
заговорщически:
— Спасибо вам, Лидочка, что выручили:
я так неловко танцую – Жоржику было бы стыдно со мной. А вы просто
очаровательно двигаетесь, ma chere, и это платье очень вам идет. А
что за духи? - она потянула носом. - Я у вас таких не помню, что-то
новенькое?
— Крид «Цветы Болгарии», - торопливо
ответила я, не решаясь смотреть в глаза Елене Сергеевне.
— О, если не ошибаюсь, это любимые
духи королевы Виктории? И такая восхитительная роза... можете мне
такой же флакон достать?
— Я вам с удовольствием подарю этот –
я ими почти не пользуюсь…
И Полесова принялась меня горячо
благодарить, а я сидела, так и не подняв глаз. Временами ее святая
простота наталкивала меня на мысль, что madame Полесова прекрасно
осведомлена о похождениях своего мужа – смирилась с ними и
научилась обращать в свою же пользу…
Стараясь отринуть скорее дурные
мысли, я попыталась снова найти взглядом Стенина и Балдинского. А
заодно и Курбатова, по возможности. Однако обзор мне уже загородил
Алекс, и я с неудовольствием вспомнила, что обещала второй танец
ему.
Разговаривать с Алексом Курбатовым
было все же приятней, чем с Полесовым. По крайней мере, вольностей
он себе не позволял, а его анекдоты хоть и были «на грани», но не
выходили все же за рамки приличия. Кроме того, Алекс был ценен тем,
что держал меня в курсе всех новостей о своем дедушке.
— Вы видели, в каком наряде вышла
сегодня Мари? – спросил с долей раздражения он.
О да, видела. Мари оказалась
единственной на балу, кто был в трауре – черное закрытое платье,
черные же перчатки и даже вуалетка на лице. Она не танцевала, а
только сидела в углу с минорным выражением лица и пару раз,
кажется, всплакнула.