Гермий делает шаг вперед:
– Зачем нам на Олимпе бог свободы?!
_____________________________________
[1] Имя Анаксагор состоит из двух
частей: анакс (ванакт), т. е. владыка, повелитель – и агора, т. е.
рыночная площадь, где проходили собрания граждан.
[2] Баб-Или (Врата Бога) –
Вавилон.
[3] Абанты – ионийское племя,
обитатели острова Эвбея. Искусные воины, мастера ближнего боя.
[4] Караковый – самый темный
отмасток гнедой масти.
1
Пляска теней
Тьма за дверью шевельнулась, ожила.
Скользнула в покои, обернулась девушкой. Служанка? Из тех, у
ворот? Не знаю. Наверное. Даже если так, сейчас она была другой.
Волосы по плечам. Хитон черней ночи, с редкими серебряными
искорками. Короткий, выше колен. Грудь открыта: одна, левая. Тугая,
округлая, с темным, словно нарисованным соском. Так, в хитоне без
гиматия, ходили женщины у нас дома, если не собирались на улицу.
Грудь они тоже не смущались открывать, только обматывали ее
мастодетоном – грудной повязкой.
Эта обходилась без повязки.
Я опустил взгляд, стараясь не пялиться, куда не надо. Не
помогло. Складки, сборки, а все-все видно. И ничего не видно в то
же время. Видно, не видно, а хочется. Впервые так. Опять же ноги.
Точеные коленки. Изящные детские ступни. Не надо, хотел сказать я.
Я устал. Сейчас закончу есть и завалюсь спать.
Сил у меня нет. Извини.
Не сказал. Поперхнулся. Закашлялся. Ответом мне была понимающая
улыбка. Служанка заговорщицки приложила к губам палец. Миг – и она
уже рядом со мной. Да, на ложе. Не на спальном, с море шириной. На
узком, трапезном. Присела рядом.
Близко, но не вплотную.
Ложе трапезное. Сидим за столом. Едой пахнет. Но я-то знаю, как
оно бывает! Вспомнилась Каллироя, остров, дом Хрисаора, такое же
ложе...
К лицу всплыла чаша с вином. Разбавленным? Крепким? Я глотнул:
раз, другой. Кашель унялся. Я кивнул служанке с благодарностью и
упустил момент, когда тьма в дверях снова ожила. Вторая девушка
была огненно-рыжей, как осенняя листва под солнцем. Хитон – зелень
весны, под цвет глаз. Как и разглядел-то? Глаза, в смысле. Такое и
днем не сразу разглядишь.
– Я...
Не успел. Еще не успел придумать, что скажу, а все равно
опоздал. Едва мои губы разомкнулись, рыжая вложила в них оливку.
Будто так и надо. Вроде я для этого рот раскрыл, а она догадалась.
Пальцы ее задержались на моих губах дольше, чем требовалось.