– Отец в мегароне?
– Да, господин.
Тронный зал прятался в глубине дворца, как сам дворец в глубине
акрополя, а тот – в кольце нижнего города. Человек, приказавший все
это выстроить, всерьез опасался нападения – и не только вражеской
армии.
По взмаху руки Анаксагора стража у дверей расступилась. Не
дожидаясь, пока это сделает стражник, сын ванакта распахнул высокие
створки.
– Радуйся, отец.
Я преклонил колени у входа, сразу за порогом. Украдкой я
разглядывал зал из-под упавших на лоб волос. Окон в мегароне не
было. Свет дарили девять факелов и десяток масляных лампад. Воздух
был тяжкий, чадный. В носу у меня защекотало, в горле запершило.
Едва сдержался, чтоб не закашляться, не чихнуть.
Стены тонули в багровом сумраке. Кажется, они были расписаны
фресками. Или это мозаика? На возвышении стоял резной трон... Два
трона! Правый – выше и массивнее. На нем восседал мужчина лет
сорока, с густой, аккуратно подстриженной бородой. В свете факелов
и лампад щедро умащенная борода ванакта тускло блестела, словно
выкованная из меди. Фигуру правителя Аргоса скрадывало темное
одеяние. Складки превращали человека в скопище теней, перетекающих
друг в друга. Разглядеть, какого ванакт сложения, не было
возможности. Лишь блестели, притягивая взор, золотые перстни на
пальцах.
По лицу Мегапента тоже бродили тени, путая и смазывая черты.
На втором троне восседала изящная белая статуя. Сфенебея,
супруга ванакта. Она что, принимает просителей вместе с мужем?!
Позади трона ванактиссы я разглядел сумрачных гигантов в боевых
доспехах, в шлемах с глухими забралами, с копьями в руках.
Вероятно, они сопровождали госпожу и тогда, когда она вышла ко мне
из ворот. Только мне было не до них: девицы набежали, закружили,
завертели...
– Радуйся, сын.
Голос ванакта прозвучал как эхо в пустом пифосе. Между
приветствием Анаксагора и ответом его отца минула дюжина ударов
сердца, не меньше
– Отец, я привел просителя. Это Гиппоной, сын Главка, басилея
Коринфа. Сам он именует себя Беллерофонтом. Это потому что
он...
– Я знаю его историю. Все знают. Продолжай.
– Я говорил с ним, отец. Я готов поручиться за него.
Мегапент молчал. Долго молчал: заснул, что ли? Нет, проснулся,
щелкнул пальцами. Звук был такой, словно камень из пращи с маху
ударил в кожаный нагрудник. Рядом возник слуга, с поклоном поднес
господину золотой, изукрашенный рубинами кубок. Ванакт сделал
глоток, вновь замер, уставившись в пространство. Моргнул, перевел
взгляд на кубок в своей руке, как будто впервые его увидел.