Оно – это я. Мы с Агрием. Двухголовое чудовище.
Кое-кто убегал. Я сперва кричал вслед, звал, просил, а потом
открыл иной способ. Ударишь Агрия пятками, раз, и догнал беглеца.
Рявкнешь: «А ну отвечай, мерзавец!» – и немой превращается в заику,
а там и в болтуна. Да, господин, этот тракт с гермами по обочинам.
Да, господин, именно этот. Если свернуть направо, к Аргосу и
выберетесь. А вот эта, господин, с позволения сказать, дорога...
Да, кривая-горбатая, двум повозкам не разъехаться. Она прямиком на
Тиринф. Иначе придется кругаля давать. Три десятка стадий,
господин, не меньше. Спасибо, что живым отпустили, премного
благодарен.
Короче, я свернул к Тиринфу.
Тиринф – это Персей. Тот, кто принес меня в Эфиру. Зачем мне
ехать к ванакту Аргоса? Пусть лучше меня очистит сам Персей, сын
Зевса! Расскажу ему, кто я и откуда – он наверняка вспомнит,
обрадуется. Вдруг Алкимен-покойник был прав? Вдруг Персей
Горгоноубийца – мой отец? Твой подарок, брат – я не дам ему
пропасть зря. А даже если Персей мне не родной, он уж точно знает,
кто мои настоящие родители.
Очистит – и расскажет.
Дождь застал меня врасплох. Просимна скрылась позади, ничего
похожего на Тиринф и близко видно не было. Лес тревожно шелестел,
откликаясь на порывы ветра. Темная зелень подернулась осенней
ржавчиной. Упали первые капли, тяжелые как ядра для пращи. Дождь
разом усилился, накатил волнами. Промокнув до нитки, я направил
Агрия на обочину, под защиту кроны дуба-великана. Спешился, стянул
с себя мокрый, липнущий к телу хитон. Выкрутил, развесил на
обломанном суку и голышом привалился спиной к шершавому стволу.
Жарко. Зябко.
Густая завеса листвы спасала плохо. Вокруг дуба дождь вообще
стоял стеной: окружил, взял в осаду. Гул надвинулся, в уши словно
вставили затычки из мягкого воска. Дорога исчезла за потоками воды.
Огрызок в десять шагов длиной, который еще был виден, стремительно
превращался в месиво, скользкое и глинистое.
– Кажется, кто-то не хочет, чтобы я ехал в Тиринф, – пробормотал
я вслух.
Агрий навострил уши, скосил на меня темный глаз:
«Думаешь?»
– Уверен.
В подтверждение сказанного небо полыхнуло белым светом, неживым
и недобрым. Вспышка молнии затянулась дольше обычного; в ее свете я
с ужасающей ясностью представил – увидел воочию! – свой грядущий
въезд в Тиринф.