Отхлебнул еще.
– Подойди.
Я приблизился и вновь опустился на колени за пять шагов до
трона.
– Радуйся, господин. Я...
Меня остановили повелительным жестом.
– Радуйся и ты, Беллерофонт. Чего ты хочешь?
– Очищения, господин.
– Сын Главка? Я знаю твоего отца.
«Он мне должен, он тебя очистит.» Можно было не
сомневаться, что сейчас Мегапент размышляет о том самом долге, в
чем бы он ни заключался. Вслух он, конечно, ничего не скажет...
Владыка Аргоса допил кубок залпом, как пахарь, утомленный
работой. Слуга бережно принял из рук господина драгоценную посудину
и сгинул, расточился. В бороде ванакта мерцали багряные капли,
наводя на мысли о рубинах, выпавших из отделки кубка.
О каплях крови думать не хотелось.
– От Коринфа до Аргоса менее трехсот стадий. Почему ты так долго
добирался? Искал очищения в другом месте?
Мегапент наклонился вперед:
– Тебе отказали?
Струйка холодного пота скользнула вдоль моей спины. Я и не
подозревал, что ванакту Аргоса известно, когда я выехал из Эфиры.
Был уверен: ему до меня дела нет. Ну, очистит, желая рассчитаться
со старым долгом. Все лучше, чем отдавать коровами и зерном. Или не
очистит, прогонит без объяснения причин. Какая ему разница, сколько
я был в пути?
Оказывается, разница есть.
«Мегапент, сын Пройта из рода Абантидов, – напомнил
нерадивому ученику наставник Агафокл, – правит Аргосом
последние пятнадцать лет...» Я принудил наставника умолкнуть.
Ванакт ждал моего ответа. Вряд ли Мегапента удовлетворило бы
изложение его родословной и сроков правления. Владыка прикрыл
глаза, словно опять задремал, но я чувствовал это ожидание:
мрачное, неподъемное, нетерпеливое. Оно давило мне на плечи, гнуло
к полу.
Этот камень следовало поднять на вершину.
– Заблудился, господин.
– На дороге в Аргос? Это трудная задача.
– Ошибся, свернул на Тиринф. Дождь дороги размыл...
Врал ли я? Не слишком. Все, считай, так и было.
5
Все дороги ведут в
Аргос
...поворот на Аргос я проехал.
Пропустил? проморгал?! Нет, проехал, прекрасно зная, что делаю.
Еще и дорогу спросил перед тем. Ответа удалось добиться с немалым
трудом. Жители Просимны, последнего захолустного городишки на пути
к Аргосу, впервые видели всадника. Как, впрочем, и все, кого я
встретил по пути.
За кентавра меня принимают, что ли?! Застыли столбами, глазеют,
раскрыв рты. Обратишься к ним – теряют дар речи. На лице, как на
глиняной табличке, написано: «Оно что, еще и разговаривает?!»