Сыщики вошли в комнату и осмотрелись. Особой меблировкой она не
блистала: двуспальная железная кровать, два топчана для сыновей,
шкаф со скрипучими дверцами, стол, который использовали и как
обеденный и как письменный, комод, несколько стульев. Над кроватью
висела книжная полка. Обои пожелтели от сырости и местами отошли от
стен. Возле буржуйки была сложена аккуратная стопочка дров.
— Ну что, приступим. У тебя как — опыт в таких делах
есть? — спросил Колычев.
— Всякое бывало. Но не сказать, чтобы большой спец по этой
части, — признался Елисеев.
— Все равно лучше, хотя бы с маленьким опытом, чем совсем
без никакого. Начинай с правой стороны, я — с левой.
Они приступили к обыску. Колычев распахнул шкаф, раздвинул
пропахшие нафталином вещи. Едва сдержался, чтобы не чихнуть: запах
был ядреный.
Елисеев выдвинул ящик из старинного комода и в маленькой резной
шкатулке из дерева обнаружил улов — свернутые в тугой рулончик
совдензнаки. Пересчитал, вышло около трехсот тысяч. Петр только
присвистнул.
— Откуда деньги?
— Наши, семейные. На поездку в Москву откладывали.
Младшенькому наши доктора не могут диагноз поставить, вот и хотим
отвезти в Москву, чтобы показать профессору, — пояснила
Мотылькова.
Она взяла себя в руки и говорила спокойным тоном, хотя
по-прежнему избегала смотреть на соседей. Стояла, ссутулившись и
скрестив руки перед собой. На лице была полная отрешенность от
происходящего.
— Ихние это деньги, — внезапно подтвердила понятая —
женщина лет пятидесяти с красными натруженными руками.
— А вы откуда знаете? — удивился Колычев.
— Так Инесса давно рассказывала. Про тот, как к дохтуру
ходила, про предписание евойные, о том, что коплют на Москву
потихонечку, — простодушно ответила женщина. — Промеж нас
шибких секретов нетути. Когда под одной крышей живешь, ничего не
спрячешь.
Триста тысяч — не шесть миллионов. Елисеев вернул семейные
накопления на место.
Других результатов обыск не дал. Парусиновый портфель не
нашелся, больше денег в комнате не было.
Извинившись перед Мотыльковой, сыщики покинули коммуналку.
— Отрицательный результат — тоже результат, —
философски сказал Колычев. — Теперь будем знать с гарантией,
что Мотылькова — честный человек. Сосредоточимся на других
версиях.
— Ищем грустного? — догадался Елисеев.
— Ага.
— Как же найти его по такому описанию?