— Да особо-то нечего. Мотылькова со всех сторон
характеризуется положительно: добросовестный работник, хороший
товарищ, в политическом вопросе подкована, член РКП(б). На работе
ее ценят и уважают.
— Что известно о личной жизни?
— Замужем. Супруг — рабочий на «Красном пролетарии». Двое
детей. Говорят, что живут душа в душу. В общем, хорошие обычные
люди. А начальник тебе что рассказал?
— Да то же самое, только другими словами. И секретарь
партийной ячейки такую же характеристику выдал. Говорит, что
ручается за Мотылькову головой. Не могла она взять деньги. Не могла
— и все тут.
— Как бы после нашего визита разговоры плохие не поползли.
Скажут, дыма без огня не бывает, а Мотыльковой тут еще работать и
работать…
— Что поделаешь, крупная сумма пропала. А нам еще придется
дровишек в этот костер подбросить. Двинули к прокурору.
— Зачем?
— За тем самым. Буду ордер на обыск у Мотыльковой
просить.
— Что, веришь, будто деньги у нее дома окажутся?
— Не знаю, но проверить обязан. Хотя бы из принципа.
В кабинет прокурора Колычев зашел один, оставив Петра дожидаться
в приемной. Вернулся, победно размахивая бумагой.
— Уломал-таки прокурора. Вот ордер.
— Долго ты что-то…
— Быстро только кошки родятся. У нас прокурор — знаешь
какой! Ему каждый чих обосновать нужно, а у нас с тобой только
подозрения. На них, брат, далеко не уедешь.
Семья Мотыльковой проживала в коммуналке, занимая большую
комнату в бывшем доходном доме. Дверь открыла сама потерпевшая.
Голова ее была обвязана мокрым полотенцем.
— Еще раз здравствуйте, Инесса Владимировна, — сказал
Колычев.
— Вы ко мне? — удивилась она.
— К вам, к вам…
— Но ведь я сама должна была к вам явиться во второй
половине дня… Право слово, вы бы не утруждались. Я, хоть и неважно
себя чувствую, но все равно бы пришла…
— Мы, собственно, по другому вопросу. Вот постановление на
обыск. Ознакомьтесь, пожалуйста.
— Обыск! То есть вы решили, что это моих рук дело? —
Женщина устало опустилась на одинокий табурет в длинной
прихожей. — Какой позор! Как я теперь в глаза людям смотреть
буду!
Из дверей выглядывали любопытные лица соседей. Взяв парочку из
них в качестве понятых, сыщики приступили к обыску.
Муж Мотыльковой был на работе, дети в школе. Никто не мешал.
Из общей кухни пахло подгоревшей пищей. Петр невольно сглотнул.
С утра на ногах, а во рту и маковой росинки не было. И не понятно,
когда еще перекусить удастся. Может, до самого вечера придется
голодным ходить.