Я проверил четвертую палатку, в ней также было пусто, кроме
грязного тряпья, немытой кухонной утвари и неаппетитно выглядевших
съестных припасов нигде ничего не было. Удивляло полное отсутствие
огнестрельного оружия и боеприпасов. Странно, необычно, но некогда
сейчас об этом думать, надо и дальше осматриваться. Я не поленился
дойти до лошадей, было их двенадцать, ровно столько, сколько людей
я насчитал в лагере. Лошадки неизвестной мне породы, низкорослые
крепкие спокойные, уеду на них, если прижмет.
Вспомнив, чему меня учил неизвестно куда подевавшийся капитан
Домбровский, я поставил несколько растяжек из гранат на возможных
путях подхода противника и направился обратно в лагерь. А теперь
пора побеседовать с пленным.
Воздух в палатке пропитался запахом крови, дерьма и мочи, аж
замутило слегка, уж на что я привычный к любой вони после практики
в офисе коронера. Замотав лицо шемахом, чтобы меньше всем этим
дышать, я начал вытаскивать трупы наружу. Вытащив первого, не на
шутку удивился. Ростом покойный был как суданец, метра два, если не
больше, только раза в полтора шире, откуда такие в Мали взялись?
Тут же все сплошь мелкие, ниже меня ростом. Вытащил второй труп, он
оказался таким же здоровенным культуристом, причем лица что у
первого, что у второго были совершенно не негроидные. Кожа темная,
странного зеленоватого оттенка. Мощная квадратная челюсть,
выраженные чуть длинноватые клыки, странно. А странное обычно
бывает опасным. Перетаскав все трупы из шатра, я убедился в том,
что все они были как на подбор. Очень подозрительно. Хорошо, что
одежда у них была из какого-то гладкого похожего на шелк материала,
она отлично скользила по грунту и ни за что не цеплялась, было
удобно тащить их волоком, взявшись за воротник.
Последним из шатра вытащил пленника. Тоже длинный, но не такой
могучий, будто высохший от старости, лет ему было явно немало. Он
еще так и не пришел в себя. Оттащив его в тень от соседнего шатра,
я достал аптечку и приступил к привычной работе. Первым делом
взрезал штанину из тонкой мягкой кожи и осмотрел рану. Осколок
прошел вскользь по внешней стороне бедра и оставил неопасную для
жизни, хотя и сильно кровоточащую страшного вида борозду
сантиметров десять длиной. Не уверен, что оставлю этого гражданина
в живых, но привык делать свою работу хорошо, поэтому вколол
анестетик, почистил рану, зашил ее медицинским степлером и наложил
повязку. Пара минут привычной работы. Под конец манипуляций пациент
слегка завозился, но в сознание пока не пришел. Что его так
отрубило, я так и не понял, но точно не контузия от гранаты.
Впрочем, и неважно. Пусть пока в себя приходит, гляну, что за цацки
я с него снял. Десяток колец и перстней, все какие-то странные, ни
малейшего желания надевать на свои пальцы, пять браслетов, два из
кости, три, похоже, из золота, инкрустированные цветными камешками.
Тоже мало желания примерять и даже руками трогать. С шеи же его
снял противного вида совершенно засаленный замшевый мешочек, что
висел там на не менее замызганном кожаном шнурке. В мешочке
оказался перстень. Крупный, массивного золота, с непонятной
монограммой и камнем-кобошоном, причем качество обработки металла
было заметно выше, чем у остальных золотых поделок. Вдруг
захотелось надеть этот перстень, прямо мозг отключило. Я стянул с
правой руки хирургическую перчатку, в которой обрабатывал рану
пленного и разбирал его барахло, и надел перстень на средний
палец.