Словно молния прошла через мое тело, несущая радость и бодрость.
Волна эмоций прокатилась в голове, прям восторгом залило до верху.
При этом перстень ужался и плотно охватил палец. Это что еще за
чертовщина? Впрочем, не мешает, и ладно, потом разберусь.
Но надо что-то делать с пленным, пора ему в себя приходить.
Достал флакон с нашатырным спиртом, смочил им ватный тампон и сунул
его пациенту под нос. Через пару вдохов пациент резко открыл глаза
и попытался сесть, но я удержал его рукой за плечо. Глаза пациента
расширились от ужаса, он в страхе отшатнулся от меня. Это его
каска, шемах и черные очки так напугали что ли?
Пациент скороговоркой забормотал какую-то околесицу, слов не
разобрать. Надоело его слушать, задал ему простой вопрос: «ты кто
такой», сначала на английском, повторил на нидерландском, русском и
немецком, даже на латыни спросил. Пленник смотрел на меня дикими
глазами, потом вдруг внятно произнес какую-то фразу на незнакомом
языке, смысл которой я понял. «Не убивай меня, дух пустыни».
В ответ я буркнул: - Пока не убью, а там посмотрим.
Удивительно, но пленник меня понял, тут до меня дошло, что я
ответил ему на том же языке. Это что за фокусы? До сих пор я годы
тратил на то, чтобы освоить иностранный язык, а тут оно вдруг
пришло само и сразу? Так не бывает, фигня какая-то. Но все потом,
сейчас не будем отвлекаться на частности.
Пленник быстро смекнул, что его никто не собирается прямо здесь
на куски резать, и обнаглел. Ну что же, и на это у нас есть методы.
Как-то капитану Домбровскому очень нужно было быстро расколоть
одного туарега, причем без членовредительства. Он позвал меня и
попросил действовать так, как если бы я собирался провести операцию
по, скажем, ринопластике на этом самом туареге. Я зашел в палатку,
где сидел допрашиваемый, спокойно разложил на столе большую
операционную укладку, после чего начал стандартную предоперационную
проверку самочувствия пациента. Спокойно, сосредоточенно и без
малейших эмоций внимательно осмотрел и ощупал его лицо, проверял
реакцию зрачков, пульс и так далее. При этом не говорил ни слова,
только делал никому не понятные пометки в блокноте. Закончил осмотр
и начал перекладывать инструменты в укладке, тут туарег и сломался,
выложил все, лишь бы убрали страшного меня, который явно планирует
его зарезать и съесть, причем живьем и в сыром виде.