Коленька — обычный советский мальчишка. Воспитанный на
большевистских лозунгах в школе, он верил в светлое будущее коммунизма. Его
веру в Ленина и Сталина ничто не пошатнуло, даже репрессии. Дети, как же легко
управлять их умами... В этом нежном возрасте они все идеалисты и максималисты.
Вот и вся моя семья. Несчастливая и не такая уж
несчастная для тогдашнего времени. Обычная для маленького городишка.
О, я ещё не рассказала о себе.
В тридцать седьмом году мне было шестнадцать лет. Я даже
не знаю, как себя описать. Красивая? Да. Я могу это сказать с уверенностью.
Мужчины всегда смотрели на меня. Только не так, как на мою сестру. В их взгляде
не было того восхищения, какое было адресовано Анюте. Сильная половина
человечества уже тогда не восхищалась мной, а хотела. Я, словно магнит,
притягивала к себе противоположный пол. Однажды Есфирь Исааковна сказала: «У
тебя другая красота. Роковая. Такие женщины рождаются покорять, а не
покоряться».
Есть жгучие брюнетки, а вот я была жгучей блондинкой. Мои
волосы на солнце искрились словно снег, густыми локонами ниспадая с плеч до
самой поясницы. Я не любила заплетаться, а в школу не пускали неприбранной, вот
и приходилось связывать волосы лентой. Учителям это не нравилось. Они с
каким-то упоением отчитывали меня на пионерских собраниях, но со временем
угомонились, поняв, что всё это бесполезно. Как ходила с лентой вместо косы,
так и буду ходить. С губами мне тоже повезло. Пухлые и розовые. Правда, была у
меня тогда вредная привычка. Когда я злилась или нервничала, то кусала губы. От
чего они наливались кровью и становились ярко-красным пятном на
бледно-мраморном лице. Но, главное моё достоинство это необычного цвета глаза,
доставшиеся по наследству от бабушки. Глаза хамелеоны, меняющиеся под
настроение или от освещения. Когда я злюсь, они приобретают ярко-зелёный
оттенок. В сумерках тёмно-зелёный. Равнодушие или спокойствие окрашивает их в
серые тона. Сам узор радужки напоминает чешую змеи. Глаза ведьмы, как говорила
баба Тая.
В школе моей страстью стал немецкий язык. Наша
учительница Эльза Францевна была немкой и, заметив мою тягу к иностранным
языкам, стала заниматься со мной внеурочно. Для большинства детей такие занятия
равносильны каторге, но не для меня. Я жила этими часами. Ведь вместе с уроками
по немецкому, я с головой погружалась в воспоминания своей учительницы. Она
рассказывала мне о мире за гранью Советского союза. Там было всё таким
необычным, сказочным, прекрасным и в тоже время чужим.