– Я хочу подарить тебе счастье! – горячо возразила Марина. – Отдать тебе все свое: свою комнату, свою машину, своего мужа, своих детей! Разве этого мало? С Максом ты сможешь родить еще ребенка, он всегда хотел мальчика. Ты сможешь одеваться, как тебе хочется, отдыхать за границей, путешествовать…
– Хватит! – остановила ее Виктория. – Не надо рисовать мне райскую жизнь, я не ребенок. Я очень люблю тебя и помню все, и дорожу нашей дружбой, но… Тебе не кажется, что ты просишь о невозможном?
– О странном – может быть, но не о невозможном. Я понимаю, тебе нужно время, чтобы все обдумать, но у меня его нет! Мне осталось совсем немного. Я не могу ждать, пока в твоей голове все переварится. Ты должна просто довериться мне. Посмотри на меня. Ты что, отказываешь мне в помощи?
На глазах у Марины блеснули слезы. Этот факт моментально дернул в Виктории за какую-то ниточку, и в глазах защипало.
– Я не знаю, – протянула она. – Можно мне подумать хотя бы неделю?
– Нет. Если ты уедешь, то можешь не вернуться. Это исключено.
– Не собираешься же ты меня держать как пленницу здесь, в больнице? Мне нужно собрать хотя бы кое-какие вещи…
Марина покачала головой. Решимость в ее глазах не уступала место никаким другим чувствам. Вероятно, решимость придавала ей сил.
– Я забронировала номер в гостинице, сейчас ты отправишься туда. Вот деньги. – Марина достала из-под подушки маленький кожаный кошелек. – Купи себе все, что нужно на первое время. А домой позвони. И на работу. Сегодня я скажу мужу, что в агентстве подобрали для нас няню. Обговорю с ним все детали, а завтра ты прямо с утра отправишься к нам домой. Адрес в кошельке.
Вика ничего не успела возразить – вошла медсестра делать укол.
– Все, Викушенька, иди. Сейчас у меня укол, потом Макс привезет девочек. А завтра звони мне уже из дома.
Медсестра заслонила от Вики Марину. Виктория потопталась, молча собрала свои вещи и вышла.
Уже в коридоре она надела плащ, сунула в карман кошелек. На улице Вика остановилась.
В больничном сквере гуляли больные с посетителями. Сквозь молодую листву пробивалось весеннее солнце. Вика все еще находилась в полугипнотическом состоянии. В ушах стоял настойчивый голос Марины, а перед глазами парило ее бледное лицо.
Ноги отказывались повиноваться. Неужели она, Вика, все-таки даст втянуть себя в эту авантюру? Да она уже подчинилась чужой воле, как марионетка! Что она скажет матери? На работе все просто обалдеют. Особенно Петровна.