Колдунья прошла вперёд по безмолвной
улице, следя за окнами домов. Кое-где мерцали голубые огоньки,
едва заметно перебивавшие лунный свет, тут и там прямо
из мостовой росли свечи, которые приходилось обходить. Жанна
шла медленно, стараясь не наступить на колеблющееся под
ногами пламя, и лишь когда увидела проем меж домами,
остановилась.
Там были люди.
Какой-то мужчина в монашеской рясе
с глубоким капюшоном свернул на её улицу
и прошёл мимо, задев плечом. Лампадка качнулась, заставив
огонь тревожно заметаться. Ещё одна тень проплыла рядом, сверкнув
глазами в сторону колдуньи — и равнодушно
отвернувшись, как от какого-нибудь камня на дороге.
Духи шли по своим делам.
Жанна не знала, где искать Женщину
в Белом, но знания этого и быть не могло: здесь
нет дорог, и ни одна карта не поможет
за Гранью. Нужно лишь идти — и дорога сама выведет
к цели.
Дома расступились, выплюнув колдунью
на вымощенную широкими плитам площадь. Здесь сохранились
древние колонны, частью обрушенные, частью ещё целые,
а на одной из них сидел корвус.
— Ворон, — Жанна остановилась,
подняв лампаду повыше. — Я не звала тебя.
— Разве мы приходим только
по зову? — ворон повернул голову, пытливо уставившись
на Жанну одним глазом.
— Обычно да.
— А сейчас — нет.
— Сгинь, — услышала колдунья
знакомый голос, и ворон, недовольно каркнув, вспорхнул
в темноту. Жанна повернула голову.
На крайней колонне, прямо на изломе
мрамора сидела Женщина в Белом. Платье её сливалось
с камнем, бледное лицо расплывалось в неярком свете,
делая её ещё больше похожей на призрака.
— И вновь ты приходишь
в место, которое боишься больше всего, — мягко сказала
она. — Зачем, колдунья? Неужто тебе так важно узнать, что
происходит в Руайяне? Ты ведь выполнила задание.
— Что с того? — Жанна
не дрогнула. — Дела куда хуже, чем думал король.
Я не могу бросить город.
— Не лги хотя бы себе!
— дух поднялась, взмахнула руками, подобрав юбки, и вдруг
оказалась внизу. Тихо стукнулись о мостовую её туфли,
зашуршала ткань платья. — Тебе нет дела до города.
О, — холодные пальцы коснулась её шеи, безошибочно
нащупав яремную жилу, — конечно, где-то в душе
у тебя шевелится крохотный червячок преданности, желания
помочь людям. Но он похоронен столь глубоко, что
и вспоминать о нём не стоит.
— Хорошо, — колдунья сдалась, борясь
с желанием отбросить её руку. — Я хочу
выполнить задание и уехать отсюда. Мне противен Руайян, мне
противны англичане, я ненавижу Чёрного Быка и лорда
Мортимера, чтоб их обоих чума прибрала! Но если
я не очищу город, англичане меня не выпустят,
да и король спросит по прибытию.
А я привыкла делать работу хорошо. Пусть даже Филипп
боится меня настолько, что уже хочет избавиться.