А потому, увидев казнь на площади, колдунья
не колебалась ни мгновения. Ей требовался
сопровождающий, и сейчас устроил бы любой висельник.
Больше того: висельник был бы лучше любого из напыщенных
гордецов Филиппа, с которыми она не могла больше
чувствовать себя в безопасности.
Эшафот здесь возвели недавно — он ещё
не потемнел от времени и пролитой крови,
а дерево дышало свежестью. Как и всегда при казнях,
народу на площади столпилось немало. Люди гомонили, что-то
кричали, глядя на плаху, возле которой уже стоял
на коленях осуждённый.
В другое время Жанна вряд ли учудила бы
такое. Но сейчас она была слишком разъярена.
— А ну стой! — рявкнула она,
и палач опустил занесённый было топор. Осуждённый повернул
голову. — Кого казните?
— Рыцаря Эвена из Шотландии, мадам, —
помедлив, ответил судья. Глазами он шарил по телу Жанны,
пытаясь понять, кто это такая, но синий с лилиями
королевский плащ говорил сам за себя. — Приговорён
к смерти за колдовство.
— Вот как? — Жанна ядовито усмехнулась.
— И что же он сделал?
— Колдовство, мадам! Появился из воздуха посреди
городской площади! Свидетелей не счесть.
— А что говорит сам мессир Эвен?
— Проделки фей, мадам.
— Отлично. Меня это устраивает. Мессир Эвен! Хочешь
спуститься с этого помоста живым?
Несколько долгих мгновений он молчал, и Жанна решила уже,
что зря не прошла мимо.
— Хочу, — сказал рыцарь.
— Прекрасно. Ты, дылда! — бросила она палачу.
— Развяжи его.
— Да что вы... — возмутился было судья,
но тут Жанна швырнула ему в руки свой кошелёк.
— Там двадцать ливров, — сказала она. — Это
вчетверо больше против тех взяток, что ты обычно берёшь.
А в городской совет передашь, что этот человек
потребовался Изгоняющей, почему я его и забрала.
Шевелись!
Растерянный палач перерезал верёвки: спорить с Жанной
он не решился. Эвен медленно поднялся, растирая запястья.
Посмотрел в голубые глаза колдуньи,
и та улыбнулась.
— Ты согласен сопроводить меня до Парижа?
— спросила она.
— Хоть в самое пекло, миледи, —
ответил он.
Теперь они и очутились в пекле.
Вскоре бульон закипел, и Жанна добавила туда гвоздики
с корицей, а потом и вовсе сняла с огня. Пусть
это был не леш ломбар[2], который
подавали знатным аристократам в столице, но пахла свинина
прекрасно — и когда Жанна уже собралась сесть
за стол, в трапезную вошёл Солнечный рыцарь.