И вот уже полгода он ходил за Жанной молчаливой
тенью, верный и всё время спокойный, как скала. Жанна знала
о нем жалкие крохи и не пыталась лезть глубже.
Все эти мысли роились в голове, точно стая мух, и,
не выдержав, Жанна всё же встала готовить обед. Жан
не держал ни повара, ни даже кухарки, пищу себе
готовил сам, и от стряпни этой у Жанны сводило зубы.
Раз уж ей суждено пробыть в проклятом городе ещё
несколько дней — а может, и дольше, она,
по крайней мере, будет хорошо питаться.
А вкусно поесть Жанна любила, хоть из-за походной жизни это
ей и удавалось весьма редко. Она могла сколько угодно
не любить Париж, но зато там можно было отведать сдобных
пирогов и приготовленное с дорогими восточными пряностями
жаркое — здесь, в Руайяне, такого не водилось.
Впрочем, Жанну нисколько не смущала варёная свинина
с ржаным хлебом и горохом, а на сладкое —
пара яблок с вафлями и мёдом. Это всё равно было куда
лучше того, что она ела в доме матери.
По правде сказать, для обеда было ещё рановато,
но вчера колдунье удалось лишь мельком перекусить,
и теперь желудок настойчиво требовал пищи.
— Сегодня пятница, — заметил Эвен, заканчивая нарезать
мясо. Жанна не впервые использовала его в качестве
поварёнка, но телохранителя это не смущало.
— И что?
— Постный день, — он с каменным лицом
высыпал мясо в котелок.
— Вот пускай монахи его и соблюдают, авось жир
сгонят, — проворчала Жанна и тут только поняла, что
шотландец смеётся. — Эй! Ты никогда раньше
не шутил!
— Иногда ведь нужно начинать.
Колдунья обескураженно покачала головой. Подобное поведение было
совсем не похоже на Эвена — только что, в конце
концов, она об этом думала. И вот он словно
подслушал её мысли.
— Что будет дальше? — спросила она, пощупав
хлеб — старый, но ещё мягкий. — Может,
ты и песню мне споёшь?
— Нет. Я и петь-то не умею.
— Да, от такого менестреля все зрители
разбегутся, — вздохнула Жанна. Ей всё же удалось
хоть немного пробить эту ледяную стену. Пусть случайно, пусть она
не понимала, как, но первый шаг был положен.
Она вдруг призналась себе, что не хотела бы потерять
шотландца, как многих других. Она нашла его случайно, но так
и не выпустила из рук.
В тот день Жанна была зла, точно стая баргестов. Она
едва успела прибыть в предместья Реймса, как лишилась
очередного телохранителя. И больше того, телохранитель хотел
убить её. По приказу королевы. И хоть перед смертью
он не сказал прямо, Жанна была уверена, что Филипп
де Валуа знал об этом.