Некоторое время я тихо радовался
открытию, не обращая внимания на продолжающую ныть ногу и капающие
сверху холодные капли. Затем до меня внезапно дошло, что лихорадка
практически прекратилась, — и я обрадовался еще больше. Правда,
непонятно было, с чего вдруг жар прошел, но я решил разобраться с
этим позднее. Возможно, постоянное изменение уровня энергии в
организме как-то способствовало выздоровлению. Ну, или он сам по
себе справился.
Утро поприветствовало меня звонким
свистом какой-то птицы и неожиданно теплыми лучами солнца,
согревающими мои ноги, все же высунувшиеся за ночь из шалаша.
Сладко потянувшись и от души зевая, я прислушался к ощущениям
организма. Лихорадки нет, нога побаливает, но не очень сильно,
спать больше не хочется, хочется есть...
Все так же вальяжно зевая, вылез из
шалаша, вдохнул полной грудью прохладный еще воздух, наполненный
запахами леса и дождя. Хорошо... Если бы не нога, наступать на
которую до сих пор было больно и неприятно, у меня оказалось бы
чуть ли не идеальное утро.
Стараясь размять затекшее за ночь
тело, повращал руками, покрутил приятно хрустнувшей шеей и сделал
несколько шагов, выйдя на поляну, где вчера сражался с кошками.
После чего остатки сна, равно как и
благодушное настроение, испарились, словно по мановению магического
жезла.
Трупа кошки на поляне не было.
Совсем.
Или его кто-то забрал с неизвестными
целями, причем сделал это так, что не осталось никаких следов, или
же дохлый зверь сам встал и ушел куда-то по своим делам. И это не
преувеличение, в Пустоши случается всякое. Гулял зверь, гулял,
попал под остатки какого-то заклинания — и получил вторую жизнь,
даже не догадываясь о ней.
Я нервно осмотрелся вокруг. Не знаю,
кого бы мне хотелось встретить меньше — ожившего зверя или того,
кто его с такой легкостью унес в неизвестном направлении.
Собирался я в спешке, наплевав на
боль в ноге. Воспаление прошло — и ладно. Нацепил на спину рюкзак,
выдернул из шалаша самую надежную на вид палку и, безбожно хромая,
как можно быстрее отправился подальше от места ночевки. По пути
вытащил из кармана сушеную рыбу и принялся завтракать, то и дело
настороженно оглядываясь на ходу. То еще зрелище, наверное.
За мной никто не гнался, меня никто
не преследовал. Вокруг по-прежнему была полоса редколесья, с одной
стороны которой ясно просматривалось море, а с другой —
начинающиеся пески. Мне, кстати, показалось, что они потихоньку
подбираются все ближе к берегу.