Чуть позже, когда
получившие серебро дружинники вымелись из амбара и поджидали
задержавшегося младшего полковника на воле, Прохор с усмешкой
спросил у Хомякова:
- Всё развлекаешься,
Устин? И не надоело?
Младший наместник плюнул
на земляной пол:
- А что мне тут ещё
делать, Проша? Засунул меня сюда князь грязное исподнее перебирать,
вот я… Я же, матерь божью, вой, а не купчик с гнилым
товаром.
Прохор построжел
лицом:
- Ты, Устин, наше боевое
охранение и засадный полк одновременно. Через кого начнут выходы на
Ивана Евграфовича искать, как не через главного крохобора и
стяжателя его войска?
- Думаешь,
начнут?
- Сомневаешься? Неужто
поверил, будто все вдруг с радостью приняли жизнь по старине?
Кое-какие шевеления уже начались, и витает что-то такое в
воздухах.
- Так это навоз конский,
- улыбнулся Хомяков.
- И это тоже. Но кони те,
как мне чудится, из конюшен Васьки Косого. Сам знаешь, что братца
Шемяки так и не нашли, хотя искали со всем тщанием.
- Может и Косой, -
согласился Хомяков. – А мальцы вот эти безусые зачем князю
понадобились?
Прохор в очередной раз
усмехнулся:
- Хороших волкодавов со
щенков к крови приучают. Ладно, Устин, пошёл я. А ты не закисай
тут, да шути в меру.
- Ага, проваливай, -
махнул рукой Хомяков. – Учить он меня будет… Проваливай, я
сказал!
Казарма походила на их собственную в учебной дружине как две
капли воды, но Маментия это нисколько не удивило. Он слышал о
словах Великого Князя Беловодского Андрея Михайловича Самарина,
сказанных им по этому поводу. И сказал он так:
- Дружинник везде должен чувствовать себя как дома и не
отвлекаться от учёбы военному делу настоящим образом. А кто будет
спорить, тому ноги выдерну.
Да и в самом деле удобно, когда попадая в чужую казарму в любом
городе, ты заранее знаешь что где располагается. Вот тут баня, тут
отхожее место, здесь мастерская для исправления мелких огрехов в
снаряжении и вооружении, а это пороховой покой, где можно получить
всё требуемое, и спокойно и быстро накрутить запасных зарядов к
своей пищали. Удобно и не нужно заново привыкать каждый раз.
Но в казарму Нижегородского пешего полка Маментий входил с
некоторой опаской, изо всех сил стараясь её не показывать. Среди
новиков учебной дружины ходили разные слухи, в большинстве своём
страшные, о встрече в действующих полках новоиспечённых
дружинников. Нет, не за себя опасался, всё же чин десятника в
войсках уважаем, но беспокоился за свой десяток. Почувствовавшие
вкус победы, они сейчас без раздумий бросятся в драку в ответ на
едкую подковырку или глупую, но оскорбительную для чести шутку. Что
ни говори, а из княжеских родов почти все, хотя на отношениях со
своими это никак не сказывается. Нижегородцы пока чужие.