[2], бывший,
между прочим, отчисленным студентом университета, перед дверьми
которого я и стояла сейчас в некотором душевном трепете.
Я решила полагаться на Женю во всем.
Не верить и не принимать всерьез злые слова о нем той незнакомки. И
все же не иначе как сам черт привел меня сюда – дабы я могла
убедиться лично, что слова ее есть бред сумасшедшей.
Швейцар не проявил ко мне никакого
интереса, и я беспрепятственно вошла. И, взбудораженная мыслями о
Смоленском плаце, глупо отшатнулась от первого же попавшегося на
пути студента, будто списанного с романа Достоевского. Почти
уверена, что у Родиона Раскольникова был такой же шальной взгляд на
исхудавшем небритом лице, сальные волосы и мятая, истерзанная
кем-то фуражка. А под огромным не по размеру плащом, он,
безусловно, прятал топор, заготовленный для какой-нибудь скверной
старушки…
Впрочем, это, конечно, мое
воображение разыгралось: студент, с которым я столкнулась на
лестнице, даже поклонился и невнятно объяснил, куда пройти. Там
дотошно у меня выпытывали, кто я такая, да зачем мне понадобился
Евгений Иванович. Отчего-то долго не верили, что я его жена,
пытались поймать на противоречиях. Один не слишком воспитанный
господин даже хотел выгнать – будто бы Ильицкому некогда. Но
другой, седенький благообразный профессор, сжалился и послал одного
из подручных за моим мужем – пойти к нему самой мне так и не
позволили, сославшись, что я обязательно заблужусь в мудреной
системе коридоров.
После я долго (очень-очень долго)
дожидалась Ильицкого на лестнице, оставшись наедине со своими
мыслями. По крайней мере, в одном сомневаться не приходилось: среди
преподавателей имя Ильицкого было на слуху, и никто даже
предположения не высказал, будто Жени сегодня нет.
Значит, незнакомка мне лгала.
Или же лгали ей, когда она
разыскивала моего мужа…
И все бы ничего, отмахнуться от ее
обвинений и забыть. Да только очень уж долго не было Жени. А явился
он запыхавшийся – всю дорогу бежал.
— Так это все-таки ты? Что
стряслось?! – Ильицкий выглядел взволнованным, будто жене навестить
мужа на службе это и впрямь какая-то невидаль.
Я же старалась казаться беспечной. Ну
и пусть душу мои рвали самые скверные предчувствия – давать тревоге
волю я не собиралась. Женя меня обманывать не станет, я точно знаю.
Всему есть разумное объяснение, которое я обязательно найду.