Мы с мужем наняли дом в деревне под
Тихвином и намеревались провести медовый месяц, наслаждаясь
обществом друг друга. Даже с ближайшими соседями не спешили сводить
знакомство, предпочтя веселым вечерам покой и безмятежность. Не
тут-то было. Не прошло и трех недель, как нагрянула, «соскучившись
за сыночкой», maman моего супруга. Судя по количеству багажа,
пробыть здесь maman намеревалась куда дольше нас. Тогда мы с
Ильицким поссорились впервые за долгое время, потому как адрес – на
всякий случай – оставила ей именно я. Одно хорошо: комнат в доме
было достаточно, а мирились мы теперь скоро.
Лето было испорчено? Еще не вполне.
Вслед за maman, будто на запятках у нее ехали, прибыли Орловы.
Да-да, всей семьей. Включая Натали, мою дорогую подругу по
Смольному и кузину Ильицкого, ее мужа князя Михаила Александровича,
малолетнего Митеньку, двух нянек, трех горничных и повариху.
В конце сентября Натали должна была
разрешиться от бремени, но сие обстоятельство ничуть смирило ее
пыл. Первым делом моя подруга заявила, что я стала «такой же букой,
как Женечка», и, дабы нас растормошить, ежевечернее приглашала в
дом всех соседей, имевших неосторожность попасться ей на глаза.
Каждый Божий день в доме стоял шум и
гам из-за Митеньки, воспитание которого, увы, Натали совсем не
интересовало. Глядя на это прелестное создание, мы с Женей как-то
единогласно решили, что собственного захотим еще очень-очень
нескоро.
А вечерами, ежели Натали не тащила
всех куда-то из дому, у нас собиралась компания. Был чрезмерно
сытный обед, бридж, папиросный дым коромыслом, песни под гитару и
даже танцы иногда, ежели заводили фонограф. К ночи я валилась с ног
от усталости. Но засыпала на плече мужа всегда с улыбкой.
Мы сердились на Натали, строили,
запершись в спальне, планы мести и не понимали тогда, как были
счастливы.
А потом лето кончилось, и нас принял
Петербург с его студеным ветром и квартирой на Малой Морской, где
должна была начаться настоящая, уже не медовая супружеская
жизнь.
* * *
Каждое утро я вставала теперь чуть
свет, чтобы сварить кофе (все не находила времени нанять кухарку),
повязать мужу галстук и успеть поцеловать его до того, как он уйдет
на службу. Женя окончательно поставил крест на военной карьере. Еще
в декабре прошлого года он уволился из армии в звании капитана
пехоты и вернулся в Николаевскую академию, которую так и не окончил
в свое время. Зато теперь с блеском сдал выпускные экзамены
экстерном. Я невероятно гордилась им тогда. Вообще-то мужчины
нечасто поражают меня интеллектом, но Женя – совершенно
особенный!